Настоящая статья написана по мотивам судебного разбирательства по обособленному спору в деле о банкротстве (№ А40-239410/16-71-337 Б) о привлечении к ответственности арбитражного управляющего С.А. Лысенко. Для облегчения поиска по данному обособленному спору были приняты следующие судебные акты:
– определение АС города Москвы от 25.07.2023;
– постановление Девятого ААС от 09.10.2023;
– постановление АС Московского округа от 17.05.2022;
– определение АС города Москвы от 09.11.2021;
– постановление Девятого ААС от 07.02.2022;
– постановление АС Московского округа от 18.01.2024.
Техника изложения будет сводиться к описанию правовых проблем, как они стояли перед последней кассационной инстанцией в январе 2024 года, с последующим разбором позиции, которую заняла данная инстанция.
1. Описание ситуации
В результате мошеннических действий со стороны неустановленных лиц, которые подделали документы, произошло списание с расчётного счёта находящегося в процедуре банкротства ООО «М.Ю.З. «Камея» (далее – должник) денежных средств в размере 68 430 295,20 руб. на основании исполнительного документа, выданного Балашихинским городским судом Московской области по решению от 27.02.2020 по делу № 2-306/20 о солидарном взыскании задолженности с ООО «ЮникамЛогистика», ООО «М.Ю.З. «Камея», Л.Н. Вардания. Поводом для взыскания послужило неисполнение ООО «М.Ю.З. «Камея» договора поручительства № 1 от 15.04.2017, заключённого между ООО «М.Ю.З. «Камея» и ООО «Хилберг» в качестве исполнения обязательств ООО «ЮникамЛогистика» по договору поставки № 12-1172017 от 01.03.2017.
Впоследствии выяснилось, что договор поручительства был подделан, в суд были представлены иные подложные документы (например, подложная доверенность на участие в судебном заседании, которая в действительности не выдавалась арбитражным управляющим С.А. Лысенко). Указанные обстоятельства установлены судами на основании обращений арбитражного управляющего С.А. Лысенко.
Арбитражный управляющий С.А. Лысенко не знал о происходящем процессе по иску мошенников. О предстоящем безакцептном списании денежных средств со счёта должника он узнал только из письма АО «Альфа-банк» (далее – банк) 23.04.2020, в разгар коронавирусных ограничений. Арбитражный управляющий проинформировал банк об отсутствии у него сведений о соответствующем исполнительном листе и недопустимости списания денежных средств. Однако 08.05.2020 банк исполнил исполнительный документ и списал денежные средства. В дальнейшем они были переведены на счета иных лиц, которые ликвидировались. Таким образом, возвратить указанные денежные средства не удалось. Право требования к получателям денежных средств было продано с торгов в конкурсном производстве должника (иным арбитражным управляющим).
Согласно позиции суда апелляционной инстанции, арбитражный управляющий С.А. Лысенко допустил ряд нарушений обязанностей арбитражного управляющего в форме виновного бездействия: длительное время (до 9 месяцев) не распределял среди кредиторов денежные средства, которые в последующем были украдены мошенниками; не принял мер по недопущению взыскания денежной суммы в пользу мошенников; не совершил действий по принятию обеспечительных мер для предотвращения списания денежных средств по ошибочно выданному исполнительному листу. Эти нарушения, по мнению суда апелляционной инстанции (определение от 09.10.2023), привели к тому, что должник лишился денежных активов на сумму 68 430 295,20 руб.
Иные обстоятельства дела могут быть почерпнуты любознательным читателем из судебных актов по делу № А40-239410/16-71-337 Б.
2. Теория причинной связи
Прежде всего необходимо разобраться в том, каковы особенности установления причинной связи между бездействием конкурсного управляющего и потерями конкурсной массы (убытками должника и кредиторов), основной причиной которых стали умышленные противоправные действия неустановленных третьих лиц.
Причинная связь между противоправным деянием и наступившими неблагоприятными последствиями относится к числу очевидных предпосылок гражданско-правовой ответственности вообще и ответственности арбитражных управляющих в частности.
Причинная связь отличается в зависимости от того, какой вид деяния анализируется. Если разбирается причинная связь между действием и наступившим вредоносным результатом, то самым простым критерием установления причинной связи является мысленное отбрасывание действия и проверка, наступили бы такие же вредоносные последствия. Если наступили бы, то рассматриваемое действие не находится в причинной связи с вредоносным результатом (т.н. теория необходимой причинности).
Напротив, когда рассматривается причинная связь между бездействием и наступившим вредоносным результатом, процесс установления причиной связи – обратный: надо мысленно додумать то действие, которое не было совершено субъектом, и если бы возникшие в действительности неблагоприятные последствия гипотетически не наступили бы, можно считать упомянутое бездействие причиной фактически наступившего неблагоприятного результата.
Поскольку в обстоятельствах рассматриваемого случая решающее значение имеет причинная связь между бездействием арбитражного управляющего и наступившими неблагоприятными последствиями, далее вопросы причинной связи будут изложены с акцентом именно на бездействие.
Рассмотрим примеры, иллюстрирующие сущность бездействия в контексте причинной связи:
– водитель не попытался затормозить, и произошло дорожно-транспортное происшествие (ДТП);
– директор подал иск о взыскании дебиторской задолженности, но в нём было отказано ввиду пропуска срока исковой давности, т.е. бездействие в форме неподачи заявления в положенный срок стало причиной отказа в иске.
Тем не менее бездействие утрачивает характерные свойства причины в том случае, если вредоносный результат наступил бы даже в том случае, если необходимое действие было бы совершено:
– водитель не попытался затормозить, и произошло ДТП, однако впоследствии в результате экспертизы была установлена неисправность тормозной системы, за которую водитель не мог нести ответственность. Иными словами, даже если бы водитель своевременно нажал на педаль тормоза, это не предотвратило бы ДТП;
– директор подал иск о взыскании дебиторской задолженности, но в нём было отказано ввиду пропуска срока исковой давности, при этом исковая давность пропущена ещё до момента назначения данного директора на должность.
Относительно простыми являются ситуации, в которых имеет место одна, очевидно главная причина, например, выстрел из пистолета убийцы в жертву или представление в банк платёжного поручения о переводе средств в пользу злоумышленника, которое владелец счёта подписал под влиянием угроз. В таких случаях особых сложностей с установлением причинной связи, как правило, не возникает.
Нет особых проблем и в случаях, когда имеет место простое (соисполнители) или сложное (с распределением ролей: организатор, пособник, исполнитель и др.) соучастие. Опыт уголовной юстиции позволяет справляться и с гражданско-правовыми казусами.
Наибольшие затруднения в связи с причинной связью возникают у судов там, где в качестве предпосылок действовало несколько обстоятельств, не находящихся в прямой зависимости друг от друга:
А) избыточная кумулятивная причинная связь (поведение каждого делинквента образует отдельный достаточный набор необходимых условий, реализовавшихся в виде причинения вреда потерпевшему (так называемый NESS–тест);
Б) смешанная кумулятивная причинная связь.
Как указывает М.И. Лухманов,
«Смешанная кумулятивная причинная связь возникает в двух типах ситуаций:
1) При наличии нескольких делинквентов, противоправное поведение которых по отдельности не формирует достаточные для наступления вреда наборы необходимых условий, но вносит существенный вклад в причинение вреда и, смешиваясь друг с другом (в совокупности), образует единый набор необходимых условий, достаточный для наступления вреда.
2) При наличии нескольких делинквентов, противоправное поведение которых по отдельности, возможно, формирует, а может быть, не формирует достаточные для наступления вреда наборы необходимых условий, но точно вносит существенный вклад в причинение вреда и, смешиваясь друг с другом (в совокупности), образует единый набор необходимых условий, достаточный для причинения вреда»
В обоих случаях, как пишет тот же учёный, теория преследует цель исключить возможность привлечения к ответственности за наступивший вред лиц, поведение которых, очевидно, не могло своей свободной волей охватывать такие негативные последствия, которые в итоге наступили. Воплощением этого принципа становится необходимая характеристика противоправного поведения как вносящего существенный вклад в причинение вреда. Нормативным основанием такого решения является системное толкование п. 1 ст. 1080 ГК во взаимосвязи с общим принципом ответственности за вину (п. 2 ст. 1064 ГК).
В) накопительная кумулятивная причинная связь (когда установлено, что вред причинён несколькими делинквентами, вместе образующими достаточный набор необходимых условий таким образом, что поведение последующего делинквента, сочетаясь с поведением предыдущего делинквента, либо (1) влечёт за собой увеличение размера итогового вреда, либо (2) ускоряет его наступление).
При решении данных затруднений наиболее ярко проявляются отличия между разнообразными теориями причинно-следственной связи, которые представлены в дореволюционной российской, советской и зарубежной литературе по причинной связи.
Случай с арбитражным управляющим С.А. Лысенко более похож на ситуацию «Б», которую в науке называют смешанной кумулятивной причинной связью.
Разные теории по-разному относятся к ситуациям нескольких предпосылок вреда. Некоторые теории стремятся к тому, чтобы из нескольких предпосылок выбрать только одну, ключевую, и именно её назвать причиной, характеризуя иные предпосылки как условия, а не причину. Далее эти теории называются для удобства унитарными.
В качестве примеров таких теорий можно назвать теорию выделяемого (необходимого) условия, теорию непосредственной причины, теорию необходимой и случайной причинной связи, теорию прямой и косвенной причинной связи и др.
Как указывает, например, В.В. Витрянский, теория выделяемого (необходимого) условия (Ортман, Биркмейстер, Биндинг) отрицала равноценность всех условий и считала возможным выделить из совокупности предшествующих последствию событий одно в качестве причины в тесном смысле слова. Причина есть одно из условий, к которому надо отнести наступившее последствие. На вопрос же о том, какое из предшествующих условий имеет решающее значение, авторы этой теории давали различные ответы: ближайшее условие наступившего последствия; то из условий, которое более других содействовало наступлению последствия; положительные условия, взявшие перевес над отрицательными, и т.п.
Задачу «разоблачения и преодоления буржуазных идеалистических учений причинности» решала выдвинутая советскими учёными в области уголовного права (А.А. Пионтковский, Т.Л. Сергеева, М.Д. Шаргородский) и поддержанная некоторыми цивилистами (например, Б.С. Антимонов, Л.А. Лунц, Е.А. Флейшиц) теория необходимой и случайной причинной связи. Согласно этой теории только необходимая причинная связь между неправомерным поведением и наступившими последствиями может служить основанием ответственности за результат. Если же причинность носит случайный характер, для привлечения к ответственности нет достаточных объективных предпосылок.
Н.Д. Егоров писал:
«Наиболее приемлемой как с теоретической, так и с практической точки зрения представляется теория прямой и косвенной причинной связи (выделено мной. – А.Е.). Эта теория опирается на два основных положения, вытекающих из общефилософского учения о причинности. Во-первых, причинность представляет собой объективную связь между явлениями и существует независимо от нашего сознания. В силу этого неправильно при решении вопроса о причинной связи руководствоваться возможностью или степенью предвидения правонарушителем вредоносного результата. …Во-вторых, причина и следствие как таковые имеют значение лишь применительно к данному отдельному случаю. …Противоправное поведение лица только тогда является причиной убытков, когда оно прямо (непосредственно) связано с этими убытками. Наличие же косвенной (опосредованной) связи между противоправным поведением лица и убытками означает, что данное поведение лежит за пределами конкретного случая, а стало быть, и за пределами юридически значимой причинной связи»
По мнению Н.Д. Егорова, прямая причинная связь имеет место тогда, когда в цепи последовательно развивающихся событий между противоправным поведением лица и убытками не существует каких-либо обстоятельств, имеющих значение для гражданско-правовой ответственности. В тех же случаях, когда между противоправным поведением лица и убытками присутствуют обстоятельства, которым гражданский закон придаёт значение в решении вопроса об ответственности: действия третьих лиц, непреодолимая сила и т.д., – налицо косвенная причинная связь.
Для таких «унитарных» теорий в рассматриваемой ситуации, по-видимому, не было бы сомнений в том, чтобы назвать главной причиной наступившего вреда действия злоумышленников, которые сфабриковали судебный процесс и вывели у должника активы. И тогда иные предпосылки, к числу которых можно отнести и неосторожное (если оно было таковым) бездействие арбитражного управляющего, не обнаружившего своевременно сфабрикованный судебный процесс, и списание денежных средств банком вопреки предостережению со стороны арбитражного управляющего о наличии мошенничества, являются лишь условиями наступления вреда, но не его причинами.
В этом случае вопрос об ответственности арбитражного управляющего решается отрицательно ввиду отсутствия состава правонарушения в его деянии.
Приведём дополнительные примеры высказываний в литературе в пользу теории «унитарной» причины.
В Проекте Гражданского уложения Российской империи отмечалось, что «наличность причинной связи должна быть признана во всех подобных случаях, когда известное последствие является общим результатом деяния лица и других сопровождавших его событий, безразлично, заключались ли эти события в проявлении сил природы или в деяниях других лиц». Очевидно, что в таком случае выделяется главная причина, а остальные события именуются лишь сопровождающими (но не самостоятельными причинами).
Далее, во времена НЭП, В.М. Вольфсон писал в учебнике, выдержавшем три переиздания:
«Чтобы установить, какое звено из цепи предшествующих событий является причиной ущерба, надо остановиться на каждом событии в отдельности, представить себе нормальное влияние этого события без связи с предшествовавшими ему и последовавшими за ним событиями и фактами, и если действие этого события могло вызвать тот ущерб, который подлежит возмещению, то это событие должно быть признано причиной ущерба»
Л.А. Лунц отмечал, что «действие человека лишь в том случае может быть признано причиной данного результата, если связь этого действия с данным результатом является проявлением «необходимости», «закономерности», а не носит характера «случайного» сцепления событий. Причинно-необходимая связь имеет место, если практически (на опыте) доказано, что факты первого рода влекут за собой результаты того же рода, к которому относится второй факт. Результаты же человеческих действий, вытекающие из случайного сцепления фактов, лежат вне пределов того, что может быть признано причиной и, следовательно, учтено правом: случайные результаты лежат вне пределов причинения. Заключение о необходимой связи явлений основано на том уровне знаний о природе, который достигнут в данный исторический период. Этим, по мнению Л.А. Лунца, оно отличается от представлений о типичной связи явлений, которые базируются на субъективных мнениях (действующего лица или «среднего человека») о том, что является обычным, «вероятным».
Сторонник теории необходимой причинности В.П. Грибанов считал, что причинная связь есть всегда необходимая связь явлений, из которых одно (причина) при данных конкретных условиях обязательно влечёт возникновение данного результата (следствия). С этой точки зрения случайных причинных связей нет, и если одно явление послужило причиной другого, то между ними может существовать только необходимая связь. В качестве возможных критериев выделения необходимых причинных связей В.П. Грибановым были предложены практика, накопленный человеческий опыт и достижения различных наук.
При этом В.П. Грибанов допускал существование в природе случайных связей (но не случайных причинных связей) и случайных явлений. Случайный (по сравнению с обычным) результат действия какой-либо причины может быть вызван либо тем, что наряду с ней действовала ещё какая-то другая породившая его причина, либо тем, что причина действовала в данный момент в каких-то иных условиях, что и привело к необычному результату. В первом случае между действием рассматриваемой причины и случайным результатом вообще нет причинной связи, а имеет место лишь случайное совпадение результата с действием указанной причины. Но данный результат, случайный для этой причины, есть вместе с тем необходимый результат другой причины. Во втором же случае случайный (по сравнению с обычным) результат есть необходимое следствие действия рассматриваемой причины при иных, чем обычно, условиях. И если точно воспроизвести эти условия, то получится тот же кажущийся случайным результат, который в действительности является необходимым результатом её действия в данных условиях.
Для иных теорий не представляет затруднения считать несколько самостоятельных обстоятельств причинами наступившего вреда. Для них велосипедист, попавший в ДТП, к которому недопустимо медленно добиралась скорая помощь и которого неправильно лечили в больнице, получит совокупный вред здоровью (например, ампутацию конечности) от трёх причин, а не от одной.
Важная поправка к данной теории – для того чтобы встать в ряд «причин», обстоятельство (событие, деяние) должно вносить существенный вклад в наступивший неблагоприятный результат (как только вклад несущественный, событие, деяние не могут рассматриваться в качестве причины).
Ещё одним фактором для установления причинной связи некоторые учёные называют предвидимость убытков для нарушителя. Если убытки непредвидимы для него, то они не попадут в периметр возмещения для него.
В.В. Витрянский пишет:
«Хотелось бы лишь отметить необоснованность отрицательного отношения правовой доктрины советского периода к так называемой предвидимости последствий нарушения как к одному из важнейших аспектов понятия причинной связи. Обычно данный аспект отбрасывался как чисто субъективный, а посему чуждый учению о причинности марксистко-ленинской философии. А между тем без этого критерия невозможно определить, где же граница тем последствиям, на которые распространяется ответственность лица, допустившего нарушение»
3. Проблема раскладки ответственности между сопричинителями
В том случае, если при рассмотрении дела будет установлено, что те или иные деяния арбитражного управляющего могут быть квалифицированы судом как причина наступившей утраты денежных активов должника (в рамках избранной судом теории причинной связи), возникнет вопрос о соотношении ответственности управляющего с главными виновниками произошедшего – злоумышленниками, сымитировавшими судебное разбирательство в суде общей юрисдикции и присвоившими деньги.
Как представляется, в данном случае следует устанавливать не солидарную, а долевую ответственность причинителей вреда, оценивая их доли пропорционально «вкладу» во вредоносный результат.
В таком случае доля ответственности, выпадающая на злоумышленников (мошенников), однозначно должна превышать 50% и может находиться, по оценке автора статьи, если бы он рассматривал это дело в качестве судьи, в районе 80–90% общих потерь.
Могут быть приведены следующие аргументы в пользу долевого характера ответственности арбитражного управляющего и главных злоумышленников (мошенников).
Во-первых, в науке долевая ответственность предлагается для гораздо менее понятных ситуаций. Так, В.С. Михайлов пишет:
«Доказано, что для проблемы альтернативной причинной связи (ситуации, характеризующейся наличием нескольких потенциальных причинителей вреда, один из которых точно причинил вред, и отсутствием возможности установить действительного причинителя вреда) наиболее сбалансированным решением является механизм долевой ответственности потенциальных причинителей вреда. Размер ответственности каждого потенциального причинителя вреда пропорционален вероятности того, что именно его действия стали причиной вреда. При определении размера доли ответственности каждого потенциального причинителя вреда, в частности, могут учитываться период, объем и интенсивность потенциально вредоносного поведения, доля, занимаемая ответчиком на соответствующем товарном рынке. При невозможности определения вероятностей причинения вреда потенциальными причинителями их доли предполагаются равными»
Во-вторых, такой подход встречается в разъяснениях ВС РФ. Согласно абз. 3 п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»:
«Если несколько контролирующих должника лиц действовали независимо и действий каждого из них, существенно повлиявших на положение должника, было недостаточно для наступления объективного банкротства, но в совокупности их действия привели к такому банкротству, данные лица подлежат привлечению к субсидиарной ответственности в долях (пункт 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве, пункт 1 статьи 1064 ГК РФ)»
Таким образом, поскольку деяния мошенников и арбитражного управляющего были несогласованными, несопоставимыми по значению, постольку суд может установить их ответственность в долях (но лишь при условии, что причинная связь между бездействием управляющего и списанием денежных средств со счёта должника будет установлена судом).
Для обстоятельств рассматриваемого дела важно подчеркнуть, что установление причинной связи относится к вопросам права, а не к вопросам факта. Это означает, что суд кассационной инстанции вправе не только выбрать между подходами первой или апелляционной инстанций, но и предложить собственную оценку установленным по делу фактическим обстоятельствам: образуют ли они причинную связь между бездействием арбитражного управляющего и наступившим вредом, или нет. В таком случае дело не требуется направлять на новое рассмотрение даже в том случае, если суд не согласится с выводами не только апелляционной, но и первой инстанции.
В подтверждение позиции о юридическом, а не о фактическом характере оценки взаимосвязи явлений как причина-следствие можно привести позицию известных учёных по деликтному праву – А.А. Ягельницкого и О.Д. Петроль:
«…установление причинно-следственной связи видится судами как правовое суждение, а не установление какого-то реально существующего факта. Признание того, что установление некоего обстоятельства как причины вреда является вопросом правовой квалификации, не связанной напрямую с естественно-научной причиной вреда, может стать одним из направлений появления в России более сложных деликтных исков (альтернативная причинность; пропорциональная ответственность; кумулятивная и вытесняющая причинно-следственная связь; утрата шанса и др.) <…>
Оценка совокупности установленных по имеющимся доказательствам фактов позволяет суду, применяя сложившиеся в правопорядке критерии, квалифицировать действие ответчика как причину заявленных истцом убытков, и это действие является правовой квалификацией. Примерно то же самое происходит, когда суд, установивший заключение соглашения, по которому одна сторона обязуется передать вещь, а другая – оплатить ее, дает такому соглашению правовую квалификацию как договору купли-продажи.
Исключительно правовой характер причинно-следственной связи и минимальное, далеко не во всех случаях, значение естественно-научной причинной связи для права отмечались в литературе <…>
В связи с изложенным позиция Судебной коллегии, делающей собственное суждение о наличии либо отсутствии причинно-следственной связи, представляется верной, в отличие от подхода тех из окружных судов, которые во многих случаях отказываются высказаться по вопросу о причинности со ссылкой на недостаток полномочий. У суда кассационной инстанции, безусловно, есть право давать квалификацию обстоятельствам, установленным нижестоящими судами. Соответственно отказ кассационного суда рассматривать довод об ошибочном суждении нижестоящих судов по вопросу о наличии или отсутствии причинно-следственной связи не обоснован»
В качестве дополнительного подтверждения данной правовой позиции можно привести определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 13.08.2019 № 11-КГ19-15, в котором суд обратил внимание на то, что из заключения специалиста следует, что первичной (основной) причиной падения дерева, ответственность за содержание которого была возложена на управляющую компанию, являлись дефекты корневой системы, а ветер послужил лишь дополнительным фактором. Комментируя данный судебный акт, В.С. Михайлов справедливо отметил следующее:
«Позиция Коллегии в этой части может рассматриваться в качестве подтверждения точки зрения, согласно которой причинно-следственная связь является вопросом права, а не факта, в связи с чем суды кассационной инстанции вправе высказывать собственные суждения о наличии или отсутствии причинно-следственной связи (см.: Ягельницкий А.А., Петроль О.Д. Спор о взыскании убытков. Как меняется подход судов к причинно-следственной связи // Арбитражная практика для юристов. 2016. № 1. С. 30)»
Таким образом, по генеральной проблеме множественной причинной связи, обострившейся в деле о привлечении арбитражного управляющего к ответственности в рассматриваемом случае, могут быть сделаны следующие выводы.
В тех случаях, когда неблагоприятные последствия вызваны цепочкой обстоятельств (событий, деяний и т.п.), вопрос об установлении причины является максимально сложным, и разные теории причинной связи предлагают авторские подходы к его решению.
В самом первом приближении такие теории можно разделить на унитарные, отыскивающие одну, главную причину, и смешанные, в которых допускается одновременное существование нескольких причин.
В рассматриваемом споре имеется очевидная превалирующая причина – действия злоумышленников, поэтому любая унитарная теория причинной связи, если её будет придерживаться суд, не предполагает возможности присуждения арбитражного управляющего к возмещению каких-либо убытков.
Если же суд будет придерживаться одной из смешанных теорий причинной связи, он может признавать деяние (в т.ч. бездействие) арбитражного управляющего причиной наступившего вреда только при условии оценки вклада данного деяния в общие неблагоприятные последствия как существенного (на фоне иных причин).
И если суд признает деяние арбитражного управляющего сыгравшим существенную роль при возникновении имущественных потерь конкурсной массы, возникнет вопрос о характере ответственности арбитражного управляющего наряду с иными лицами, чьи деяния выступили причинами потерь (прежде всего с мошенниками, сфабриковавшими судебное дело и выведшими активы должника).
В обстоятельствах рассматриваемого случая адекватной следует считать именно долевую, а не солидарную ответственность арбитражного управляющего. Прототипом для такого решения является сходный пример из сферы субсидиарной ответственности при банкротстве (абз. 3 п. 22 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).
Являясь для процессуальных целей вопросом права, а не вопросом факта, причинная связь может быть установлена судом кассационной инстанции без какого-либо выхода за пределы его полномочий проверочной инстанции даже в тех аспектах, по которым нижестоящие суды не высказывались.