4. Оценка конкретных поведенческих актов арбитражного управляющего в деле о банкротстве
Основываясь на абстрактных подходах к причинной связи, изложенных выше, следует определить, находятся ли в причинной связи с вредоносным списанием денежных средств с расчётного счёта должника в пользу неустановленных лиц следующие конкретные акты бездействия со стороны конкурсного управляющего:
А) долгое (в течение 9 месяцев) нераспределение денежных активов должника между кредиторами;
Б) пропуск судебного процесса, инициированного мошенниками, из-за неполучения корреспонденции по юридическому адресу должника;
В) несвоевременное ознакомление с делом и неподача заявления о принятии обеспечительных мер против мошеннического списания.
Прежде всего следует подчеркнуть, что все деяния, упомянутые выше, подлежат не общей, а раздельной оценке на предмет того, могут ли они признаваться причиной наступивших потерь активов должника, поскольку в отношении каждого из указанных деяний могут быть вынесены разные суждения.
Нераспределение денежных средств между кредиторами в течение 9 месяцев.
Данное обстоятельство не может являться причиной неправомерного списания денежных средств вне зависимости от того, оценивается оно как нарушение арбитражным управляющим своих обязанностей перед кредиторами или нет.
Даже если нераспределение денежных средств является нарушением, оно не образует причинную связь с неправомерным списанием денежных средств мошенниками.
Суд апелляционной инстанции в постановлении от 09.10.2023 использовал, по-видимому, простую логику установления причинной связи, упомянутую выше: если домыслить, что соответствующее действие было бы совершено и последствия не наступили бы, значит, причинная связь имеет место.
Однако эта логика оказывается недостаточно точна, и её неполноту хорошо подсвечивает как раз рассматриваемый пример. Она нуждается в важном уточнении: всё так, но лишь при условии, что на наступившие последствия не влияли никакие другие факторы.
В рассматриваемом же случае такой фактор был – противоправное вмешательство мошенников.
Кроме того, необходимо различать обусловленность событий и юридическую причинность. С одной стороны, считается, что любая причинность, связанная с бездействием, может быть только юридической. В естественно-научном смысле то, чего не было, не может быть причиной.
С другой стороны, имеет место огромное количество всевозможных бездействий, которые, будь они заменены действиями, не позволили бы ситуации развиваться так, как она развивалась.
Предположим, можно сказать, что если бы кредиторы заменили конкретного арбитражного управляющего на другого, последний вовремя провёл бы распределение денежных средств и мошенники не смогли бы до них добраться и т.д., то неблагоприятные последствия не наступили бы.
Однако никто не оценивает соответствующее бездействие кредиторов как причину именно потому, что вмешались другие обстоятельства (прежде всего противоправное поведение мошенников). А указанное бездействие остаётся лишь условием наступившего вреда, но никак не становится его причиной.
Точно так же должно оцениваться и бездействие арбитражного управляющего в виде длительного ненаправления денежных средств на расчёты с кредиторами.
Пропуск судебного процесса, инициированного мошенниками.
Оценка указанного обстоятельства может быть неоднозначной в зависимости от выбранной теории причинной связи.
Если речь идёт об унитарных теориях причинной связи, то пропуск судебного процесса никак не может быть признан причиной в рассматриваемом случае (в качестве таковой однозначно должны рассматриваться действия мошенников).
Если теория признаёт возможность одновременного существования нескольких причин одних и тех же неблагоприятных последствий, то она выдвигает дополнительное требование о существенном вкладе соответствующего обстоятельства, которое оценивается на предмет наличия у него признаков «причины», в наступившие неблагоприятные последствия.
Этот вопрос относится к усмотрению суда, который будет давать соответствующую квалификацию деянию арбитражного управляющего, однако, поскольку этот вопрос относится к вопросам права, а не к вопросам факта, автору вполне позволительно высказаться по нему.
Как представляется, чем более изощрённо действовали мошенники, тем меньше шансов оставалось у должника (в лице любого арбитражного управляющего) на то, чтобы воспрепятствовать мошенничеству на стадии получения судебного акта.
О том, что имело место целенаправленное мошенничество, свидетельствует факт подложного участия в процессе представителя арбитражного управляющего.
Все эти факторы снижают степень влияния бездействия арбитражного управляющего на конечный результат (противоправное списание денежных средств), поэтому с их учётом суд вправе признать рассматриваемое бездействие арбитражного управляющего как несущественное для наступившего в конечном итоге вреда и, значит, не находящееся с этим вредом в причинной связи.
Если рассматривать предвидимость делинквентом риска наступления вреда как элемент причинной связи, то её необходимо оценить суду и в данном деле. Если будет установлено, что арбитражный управляющий не должен был предвидеть столь значительный по размеру вред, который наступил в результате мошеннических действий, совершённых через фабрикацию неправосудного судебного акта, это должно повлиять на оценку «вклада» арбитражного управляющего в общие вредоносные последствия как несущественного.
Кроме того, нельзя не отметить, что, к сожалению, система уведомлений о начале судебного разбирательства, сводящаяся в настоящее время к направлению уведомления по юридическому адресу компании (притом что секрет Полишинеля в том, что по юридическому адресу многие компании не находятся), является весьма неудачной.
Она отвергает опыт ВАС РФ, который в своё время старался ускорить судебный процесс и ослабил требования к уведомлению о каждом судебном заседании, сохранив тем не менее необходимость достоверного знания суда о том, что о самом факте судебного процесса должник уведомлён надлежащим образом. Этот опыт, очевидно, заимствовался из английской процессуальной семьи. И он являлся достаточно логичным: если сторона знает о факте процесса, в котором она участвует, то это уже её задача – отслеживать самостоятельно даты судебных заседаний.
К сожалению, ВС РФ резко сместил баланс интересов в другую сторону, включив в п. 68 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» следующее правило:
«Статья 165.1 ГК РФ подлежит применению также к судебным извещениям и вызовам, если гражданским процессуальным или арбитражным процессуальным законодательством не предусмотрено иное»
Согласно п. 34 приказа Минкомсвязи России от 31.07.2014 № 234 (в ред. от 27.03.2019) «Об утверждении Правил оказания услуг почтовой связи»:
«Письменная корреспонденция и почтовые переводы при невозможности их вручения (выплаты) адресатам (их уполномоченным представителям) хранятся в объектах почтовой связи места назначения в течение 30 дней, иные почтовые отправления – в течение 15 дней, если более длительный срок хранения не предусмотрен договором об оказании услуг почтовой связи. Почтовые отправления разряда «судебное» и разряда «административное» при невозможности их вручения адресатам (их уполномоченным представителям) хранятся в объектах почтовой связи места назначения в течение 7 дней»
По мнению автора, это категорически неудачное решение, ещё более усугубившее ситуацию с судебными извещениями сторон.
Таким образом, в значительной степени можно полагать, что конкурсная масса должника пострадала от мошеннических действий не столько по причине бездействия арбитражного управляющего, сколько вследствие созданной в государстве несбалансированной системы уведомления ответчика о проходящем против него судебном процессе.
Также нельзя упускать из виду, что даже нахождение рассматриваемого бездействия арбитражного управляющего в причинной связи с наступившими последствиями не означает, что в его действиях присутствовала вина, т.е. он совершил незаботливое бездействие, нарушающее интересы конкурсной массы.
Можно помыслить и такую ситуацию, что управляющий не ожидал никаких судебных исков (например, должник находился в середине конкурсного производства, и никакой корреспонденции от кредиторов (и тем более повесток в суд) ему давно уже не приходило. В таких случаях может быть разумным и отказ управляющего от регулярных визитов на почту.
Несвоевременное ознакомление с делом и неподача заявления о принятии обеспечительных мер против мошеннического списания.
В судебном акте первой инстанции (определение от 25.07.2023) приведены рассуждения, из которых следует, что арбитражный управляющий не успел бы получить обеспечительные меры, даже если бы незамедлительно обратился в суд с заявлением об их принятии, т.к. в среднем между обращением в суд и получением исполнительного листа (который банк требовал ему предоставить) проходит около месяца:
«Как следует из писем АО «Альфа-Банк» от 27.07.2020 № 941/115185 и от 09.01.2023 № 941/2458, в Банк подлежит предъявлению исполнительный лист о принятии обеспечительных мер, а не само определение. Представитель Ассоциации ВАУ «Достояние» представил в суд доказательства, что исполнительный лист ФС № 029348312 на определение о принятии обеспечительных мер от 14.07.2020 по делу № 2-306/2020 выдан Балашихинским городским судом Московской области 06.08.2020, а получен 18.08.2020. Также в настоящем деле исполнительный лист ФС № 37934912 на определение о принятии обеспечительных мер от 06.10.2021 выдан судом 29.10.2021, а получен 12.11.2021. То есть в обоих случаях срок с даты вынесения определения о принятии обеспечительных мер до получения исполнительного листа превышает срок один месяц. Суд также учитывает, что в спорный период действовали ковидные ограничительные меры на получение нарочно исполнительных листов в судах» (абз. 11–15 л. 9 определения)
Обращает на себя внимание, что использованные в мотивировке суда примеры относятся к периодам не столь жёстких ограничительных мер, чем тот период, в который ожидалось совершение арбитражным управляющим действий, направленных на принятие обеспечительных мер. Если указанные примеры являются фактически верными (апелляционная инстанция не опровергает их с фактологической точки зрения), то они означают, что неознакомление с делом и неподача заявления о принятии обеспечительных мер не являются причинами наступивших имущественных потерь конкурсной массы должника.
Суд апелляционной инстанции (постановление Девятого ААС от 09.10.2023) занял следующую позицию:
«Также Лысенко С.А., действуя добросовестно и разумно, мог предпринять действия после получения уведомления от АО «Альфа-Банк» 23.04.2020. Лысенко С.А. мог обратиться в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о принятии предварительных обеспечительных мер (ст. 99 АПК РФ), заявлением о признании недействительным договора поручительства № 1 от 15.04.2017 совместно с заявлением о принятии обеспечительных мер (ст. 92 АПК РФ) в виде ареста денежных средств ООО «М.Ю.З. Камея», запрета погашения текущей задолженности 5-ой очереди (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 05.09.2022 № 304-ЭС22-14802 по делу № А45- 23633/2021), заявлением о приостановлении исполнения судебного акта.
Не может быть принят вывод суда первой инстанции, что Лысенко С.А. затруднено получение определения суда о принятии обеспечительных мер и исполнительного листа в связи с введением ограничительных мер. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ, Президиума Совета судей РФ от 08.04.2020 № 821 «О приостановлении личного приема граждан в судах» установлено, что ограничения в связи с распространением новой коронавирусной инфекции (COVID-19) относятся к личному приему граждан, а также проведению заседаний с вызовом сторон.
Указами Президента Российской Федерации от 02.04.2020 № 239 и от 28.04.2020 № 294 о введении и продлении нерабочих дней не были введены нерабочие дни для судов Российской Федерации. Более того, в соответствии со ст. 96 АПК РФ рассмотрение заявления об обеспечении иска арбитражным судом, в производстве которого находится дело, осуществляется судьей единолично не позднее следующего дня после дня поступления заявления в суд без извещения сторон. Таким образом, ООО «М.Ю.З Камея» имело подлежащий защите интерес, так как Договор поручительства № 1 от 15.04.2017 являлся сделкой с предпочтением, подлежащей оспариванию в соответствии со ст. 61.3 Закона о банкротстве, и являлся мнимой сделкой. Данное обстоятельство подтверждается также определением Арбитражного суда г. Москвы от 25.05.2021 по делу № А40-239410/16-71-337 Б.» (абз. 4–10 л. 9 постановления)
К сожалению, доводы Девятого ААС весьма противоречивы.
Во-первых, суд указывает на право подачи заявлений в электронном виде. С этим можно согласиться. Однако для того, чтобы подать заявление, его нужно обосновать. В качестве обоснования суд вряд ли принял бы доводы порядка «я арбитражный управляющий и ничего не знаю о той сделке, по которой суд взыскал задолженность». Как представляется, суды в Российской Федерации не принимают подобные аргументы в качестве мотивировки для принятия предварительных обеспечительных мер, позволяющих нейтрализовать юридическую силу судебного акта.
Во-вторых, для получения обоснования своей возможной жалобы арбитражному управляющему требовалось ознакомиться с материалами дела. Он этого сделать не мог. Про это пишет суд первой инстанции. А суд апелляционной инстанции просто отбрасывает это препятствие, как будто его не существует, утверждая, что деятельность судов не приостанавливалась.
Таким образом, суд апелляционной инстанции допускает подмену понятий: на довод о карантинных мероприятиях и закрытии доступа в суд для личного посещения и ознакомления с материалами дела суд отвечает ссылкой на возможность подачи заявления о предварительных обеспечительных мерах в электронном виде.
Особое внимание следует обратить на то, существовала ли возможность получения арбитражным управляющим обеспечительных мер в виде приостановления действия исполнительного документа, выданного судом.
Как указано в п. 18 постановления Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 № 55 «О применении арбитражными судами обеспечительных мер», в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 91 АПК РФ к обеспечительным мерам относится приостановление взыскания по оспариваемому истцом исполнительному или иному документу, взыскание по которому производится в бесспорном (безакцептном) порядке. С учётом того, что к таким документам не относится исполнительный лист, выданный судом, не допускается приостановление взыскания по исполнительному листу в качестве обеспечительной меры.
Таким образом, у арбитражного управляющего С.А. Лысенко оставался только путь обжалования судебного акта районного суда, выдавшего исполнительный лист, в суд кассационной инстанции с одновременной просьбой о приостановлении исполнения судебных актов по делу.
Следовательно, в судебном акте, которым установлена причинная связь между бездействием арбитражного управляющего и списанием денежных средств мошенниками, должно быть конкретно установлено, имелась ли у арбитражного управляющего возможность подать соответствующую жалобу (притом что он был ограничен в возможности ознакомления с материалами дела), в каком порядке – личном или электронном (функционировал ли электронный порядок в соответствующем районном суде), как быстро могло быть рассмотрено такое заявление, и т.п.
В отсутствие указанных данных предположение о том, что арбитражный управляющий мог относительно легко остановить списание денежных средств в пользу мошенников, из которого фактически исходит апелляционная инстанция, выглядит необоснованным.
Таким образом, у арбитражного управляющего не было возможности получить обеспечительные меры и остановить списание денежных средств в пользу мошенников. Это означает, что вменяемое ему бездействие не находится в причинной связи с произошедшей утратой денежных средств из конкурсной массы должника.
Резюме может быть следующим.
Оставление арбитражным управляющим денежных средств на расчётном счёте в банке, откуда они были украдены мошенниками, не может являться причиной для наступивших неблагоприятных последствий в виде имущественных потерь конкурсной массы в тех обстоятельствах, которые установлены судами. Это бездействие управляющего, вне зависимости от того, будет ли оно квалифицировано как нарушение его обязанностей перед кредиторами, является условием наступившего вреда. Однако условие (предпосылка) и причина – это разная степень интенсивности взаимосвязи явлений. Для наступления имущественной ответственности требуется именно причинная связь, которой в указанных обстоятельствах однозначно не было.
Пропуск участия в судебном процессе не может оцениваться как причина утраты денег с расчётного счёта должника при применении унитарных теорий причинной связи и может рассматриваться как одна из необходимых причин с применением других теорий причинной связи. Однако в последнем случае суду необходимо установить, что соответствующее деяние (бездействие) имело существенное значение для наступивших неблагоприятных последствий.
Следующие обстоятельства весомо снижают значимость влияния пропуска судебного процесса арбитражным управляющим на утрату денежных средств конкурсной массой: а) проработанность преступной схемы злоумышленников вплоть до таких деталей, как явка в процесс фальшивого представителя арбитражного управляющего; б) возможность столь существенных неблагоприятных последствий вряд ли была предвидимой арбитражным управляющим в момент вменяемого ему в вину бездействия; в) наличие несбалансированной системы судебных уведомлений, при которых срок хранения корреспонденции на почте является недопустимо кратким (7 дней).
Обстоятельства дела свидетельствуют также о том, что у арбитражного управляющего не было эффективной возможности добиться принятия обеспечительных мер в надлежаще короткий срок и остановить списание денежных средств в пользу мошенников. Поскольку исполнительный лист был выдан судом, остановить его исполнение при помощи простой обеспечительной меры не представлялось возможным согласно разъяснениям ВАС РФ.
Под эффективной возможностью понимается также ознакомление с материалами дела как предпосылка составления убедительного процессуального документа (жалобы, ходатайства), который, безусловно, требовался от арбитражного управляющего в таком случае. При этом ознакомление с материалами дела исключалось вследствие ограничения посещения судов в условиях коронавирусной инфекции.
Это означает, что вменяемое управляющему бездействие (необращение за обеспечительными мерами) не находится в причинной связи с произошедшей утратой денежных средств из конкурсной массы должника.