6. Некоторые проблемы применения иска на основании п. 3 ст. 65.2 ГК
Выше были описаны основные условия применения иска о возврате доли на основании п. 3 ст. 65.2 ГК – теперь необходимо рассмотреть некоторые дополнительные проблемы, которые могут возникнуть в связи с предъявлением указанного иска.
6.1. Переквалификация требования истца в иск по п. 3 ст. 65.2 ГК. Вопрос об исковой давности
Одна из тенденций, наблюдаемых в практике по применению п. 3 ст. 65.2 ГК, состоит в том, что СКЭС ВС РФ уже несколько раз направляла на новое рассмотрение дела, в которых, по мнению Коллегии, нижестоящие инстанции должны были по собственной инициативе переквалифицировать требования, заявленные истцами, в требования о «восстановлении корпоративного контроля» (со ссылкой на разъяснения, содержащиеся в абз. 3 п. 3 постановления Пленумов ВС РФ № 10 и ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» и п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Таким образом, СКЭС ВС РФ на собственном примере ориентирует суды на то, чтобы они срезали острые углы и, вместо того чтобы разбираться в применении соответствующих норм права о недействительности решений собрания, недействительности сделок по выходу из корпорации и т.д., просто применяли «сверх-иск», содержащийся в п. 3 ст. 65.2 ГК. Как уже отмечалось выше, верность такого подхода, особенно продвигаемого на уровне высшей судебной инстанции, вызывает серьёзные сомнения.
Эти сомнения вызваны целым рядом обстоятельств. Иск на основании п. 3 ст. 65.2 ГК вообще-то сопряжён с несколькими не слишком приятными для истца обстоятельствами (о чём уже неоднократно упоминалось ранее): (а) истец потенциально должен выплатить компенсацию в пользу ответчика и (б) удовлетворение иска находится в абсолютной дискреции суда. Не вполне ясно, на каком основании суд без согласия истца может произвести переквалификацию, если она влечёт потенциально негативные последствия для него.
При этом, судя по всему, одной из ключевых причин для рассматриваемой переквалификации является неприменение сокращенных сроков давности, установленных, например, для исков в отношении недействительности решений собраний. Дело в том, что в соответствующих делах суды нижестоящих инстанций отказывали в исках о признании решений собраний недействительными на том основании, что истёк специальный срок давности, который в силу сложившейся судебной практики применяется даже к ничтожным решениям собраний. Переквалификация же заявленных требований в «иск о восстановлении корпоративного контроля» помогает исправить созданную ВС РФ проблему с задавниванием иска о признании ничтожного решения собрания недействительным, поскольку к рассматриваемому иску применяется общий трёхлетний срок исковой давности (п. 1 ст. 196 ГК).
Такая автоматическая переквалификация вызывает очень серьёзные вопросы с точки зрения диспозитивности и состязательности процесса. Во-первых, как отмечалось выше, есть взгляд на «восстановление корпоративного контроля» как на субсидиарное средство защиты, которое не должно применяться при доступности иных (п. 3 ст. 65.2 ГК неслучайно начинается с «Если иное не установлено настоящим Кодексом»). По этой причине есть сомнения в том, что суд может свободно переквалифицировать заявленное требование в иск о «восстановлении корпоративного контроля», если заявленное требование соответствовало обстоятельствам дела, а в иске было отказано из-за пропуска исковой давности. Во-вторых, если всё же считать, что в рассматриваемой ситуации применимыми могут быть несколько средств защиты, включая иск о «восстановлении корпоративного контроля», то не вполне ясно, чем должен руководствоваться суд, осуществляя выбор между ними. Если суд, не спрашивая истца, выбирает то средство защиты, исковая давность по которому является более продолжительной, то не происходит ли здесь априорного ущемления прав ответчика?
6.2. Идентификация ответчика и доли, подлежащей возврату
Как было отмечено выше, ответчиком по иску о возврате доли должно являться то лицо, которое через цепочку преемств приобрело именно ту долю (или часть той доли), которая принадлежала когда-то истцу: п. 3 ст. 65.2 ГК говорит об иске о возврате «доли участия, перешедшей к иным лицам». При этом считается, что истец может требовать возврата указанной доли в виде процента от капитала корпорации в том числе с учётом, например, произошедших увеличений уставного капитала.
Однако достаточно легко можно представить ситуацию, при которой установление конкретного ответчика или ответчиков представляется достаточно непростым. Например, истец утрачивает принадлежащую ему долю помимо воли, а затем эта доля ещё и размывается за счёт дополнительного вклада третьего лица. Очевидно, что у истца не должно возникнуть проблем с возвратом изначальной доли по п. 3 ст. 65.2 ГК, так как установить, к кому она перешла, вполне возможно. Однако к кому «перешла» та часть доли, которую истец утратил в результате размытия? Другим примером может служить ситуация, когда истец в результате преобразования в принципе утратил принадлежащую ему долю (ввиду незаконности ряда условий преобразования, нарушающих принцип континуитета). В таком случае при формальном подходе опять же нельзя говорить о том, что доля «перешла» к кому-то из участников преобразованного общества.
В действительности описанные трудности представляются достаточно легко преодолимыми при условии отказа от буквального прочтения применимых норм закона. В каждой из описанных ситуаций истец может заявить иск о квази-виндикации доли. При этом не вполне ясно, почему предмет такого иска должен толковаться узко: у истца должна быть возможность истребовать в том числе дополнительные «приращения» доли. Проявления этого принципа можно легко найти в действующем законодательстве: при удовлетворении квази-виндикационного иска в отношении акций истец вправе требовать передачи в том числе таких акций, которые были приобретены в результате реализации ответчиком преимущественного права (п. 1 ст. 149.4 и п. 5 ст. 147.1 ГК) (при этом такая передача от недобросовестного ответчика будет осуществляться на безвозмездной основе).
6.3. Влияние удовлетворения иска на сделки, совершённые ответчиком
При удовлетворении иска о возврате доли на основании п. 3 ст. 65.2 ГК может возникнуть вопрос о судьбе сделок, в совершении которых участвовал ответчик. Речь идёт как о сделках в отношении самой доли (например, установление залога), так и о голосовании ответчика на общих собраниях участников корпорации.
В литературе встречается мнение, что п. 3 ст. 65.2 ГК (так же, как и «иск о восстановлении корпоративного контроля» до этого) «фактически является комплексным способом защиты гражданских прав, который в зависимости от конкретной ситуации может включать в себя признание права собственности и виндикацию имущества, признание сделки недействительной и реституцию, защиту нарушенного преимущественного права покупки, признание недействительными корпоративных актов (решений общих собраний и (или) других органов корпорации) и (или) записей в Едином государственном реестре юридических лиц, признание недействительными реорганизации юридического лица и его учредительных документов и т.д.». Если следовать такому подходу, то вполне мыслимым было бы как сохранение силы сделок, совершённых ответчиком, так и признание их недействительными в зависимости от того, какие «элементы» оказываются «включены» в иск о возврате доли с учётом конкретных обстоятельств спора.
Однако описанный подход в действительности является достаточно спорным, поскольку не находит подтверждения в п. 3 ст. 65.2 ГК. Представляется, что он является скорее отголоском дореформенной концепции «восстановления корпоративного контроля», которая, как уже неоднократно отмечалось, не была в буквальном виде закреплена в законе. Системное толкование п. 3 ст. 65.2 ГК, напротив, должно подталкивать нас к выводу, что ответчик, к которому предъявляется иск о возврате доли, является действительным обладателем доли (с точки зрения как материальной, так и формальной легитимации). Как следствие, по общему правилу все совершённые им сделки с долями, а также сделки по реализации корпоративных прав действительны. Исключение может быть сделано для тех случаев, когда и ответчик, и иные лица, участвующие в соответствующей сделке (в том числе решении собрания), явно недобросовестны.