Ценность научного исследования не всегда лежит на поверхности, особенно когда дело касается теоретических наработок применительно к практической юриспруденции. Теория классификации сделок – одно из ярких проявлений тезиса.
В ходе развития теории сделок немецкие пандектисты предложили делить сделки в зависимости от атрибутов наступления правового эффекта – на требующие и не требующие восприятия. Впоследствии эта конструкция была вплетена в ткань отечественного законодательства: нормы об отказе от права собственности, прекращении обязательства зачётом, прощении долга и другие.
Как правило, положения закона неизбежно становятся частью спорных ситуаций на практике, начинают применяться судами, где и возникают проблемы, решить которые можно, лишь заглянув в теоретические основы. Например, имеет ли право Роспатент досрочно прекратить действие патента в ситуации, когда квитанция об оплате патентной пошлины поступила в госорган за пределами установленного для оплаты срока, но отправлена была до его истечения? Должен ли предыдущий собственник недвижимого имущества найти себе замену прежде, чем он откажется от права собственности?
Настоящая статья посвящена теоретическому и практическому обоснованию необходимости разделения сделок (волеизъявлений) на требующие и не требующие восприятия.
В первой части работы рассматриваются догматические предпосылки выделения указанной классификации сделок, в том числе через анализ проблемы действия волеизъявления во времени.
Во второй части статьи освещаются способы применения предложенной теоретической классификации сделок на требующие и не требующие восприятия: (1) обоснование ограничительного толкования положений ГК РФ о моменте прекращения права собственности в результате отказа от него; (2) разрешение противоречия между положениями ст. 165.1 ГК (о моменте возникновения эффекта юридически значимых сообщений) и п. 2 ст. 192 ГК (об истечении сроков при сдаче юридически значимых сообщений в отделения связи).
В последней части работы автор кратко обозначает возможные направления и вопросы для последующих исследований применения классификации сделок на требующие и не требующие восприятия.
«Не называй вещи своими именами, если не знаешь их фамилий»
Станислав Ежи Лец
В ходе развития теории сделок немецкие пандектисты предложили делить сделки в зависимости от атрибутов наступления правового эффекта – на требующие и не требующие восприятия. Впоследствии эта конструкция была вплетена в ткань отечественного законодательства: нормы об отказе от права собственности, прекращении обязательства зачётом, прощении долга и другие.
Как правило, положения закона неизбежно становятся частью спорных ситуаций на практике, начинают применяться судами, где и возникают проблемы, решить которые можно, лишь заглянув в теоретические основы. Например, имеет ли право Роспатент досрочно прекратить действие патента в ситуации, когда квитанция об оплате патентной пошлины поступила в госорган за пределами установленного для оплаты срока, но отправлена была до его истечения? Должен ли предыдущий собственник недвижимого имущества найти себе замену прежде, чем он откажется от права собственности?
Настоящая статья посвящена теоретическому и практическому обоснованию необходимости разделения сделок (волеизъявлений) на требующие и не требующие восприятия.
В первой части работы рассматриваются догматические предпосылки выделения указанной классификации сделок, в том числе через анализ проблемы действия волеизъявления во времени.
Во второй части статьи освещаются способы применения предложенной теоретической классификации сделок на требующие и не требующие восприятия: (1) обоснование ограничительного толкования положений ГК РФ о моменте прекращения права собственности в результате отказа от него; (2) разрешение противоречия между положениями ст. 165.1 ГК (о моменте возникновения эффекта юридически значимых сообщений) и п. 2 ст. 192 ГК (об истечении сроков при сдаче юридически значимых сообщений в отделения связи).
В последней части работы автор кратко обозначает возможные направления и вопросы для последующих исследований применения классификации сделок на требующие и не требующие восприятия.
«Не называй вещи своими именами, если не знаешь их фамилий»
Станислав Ежи Лец
Постановка проблемы
Пройдя сквозь горнила эволюции, человек научился пользоваться инструментами – материальными и нематериальными предметами, которые применяются к объекту в целях воздействия на него. Рубанок для столяра в таком смысле – что математический аппарат для физика: оба направлены на взаимодействие с объектом обработки. Первый его изменяет, второй – позволяет упорядочить действительность понятным человеку образом. Право и его теоретические конструкции выступают для юристов своего рода таблицей умножения – матрицей понятий и связей между такими понятиями, позволяющей взглянуть на мир под определённым углом в целях его упорядочения, без чего дальнейшее установление чётких, определённых и справедливых правовых институтов невозможно.
С.В. Сарбаш подчёркивает, что право есть конструкция идеальная, которая не может самостоятельно воздействовать на объекты материального мира: само по себе обязательство не отвезёт оплаченный товар покупателю, оно работает только в привязке к человеку, неразрывно связываясь с ним, как и молоток, который без человека не забьёт гвоздь.
«Право вообще, и обязательственное право в частности, воздействует на человека и через его посредство на материальные объекты»
Таким образом, любая вводимая в науку классификация, помимо соблюдения требований формальной логики, должна нести за собой практическую значимость, чтобы иметь право на существование. Эта значимость заключается:
(a) в упразднении формальных недостатков системы, придании ей логической стройности, либо
(b) в расширении эвристических возможностей системы – определении явления, ранее не отделённого от множества других, для целей его дальнейшего изучения.
Приведённый выше пассаж изложен, чтобы обозначить общую логику работы. Российская правовая наука полнится классификациями, ценность которых неоднозначна. Настоящая статья посвящена не только теоретическому, но и практическому обоснованию необходимости развития классификации, которая в российской правовой доктрине не получила, по нашему мнению, должного освещения и только входит робкими шагами в практику.
Речь пойдёт о делении сделок (волеизъявлений) на требующие и не требующие восприятия (нем. empfangsbedurftigen und nichtempfangsbedurftigen Willenserklarangen). Эта теоретическая модель стала особенно актуальна для изучения с момента введения Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ ст. 165.1 «Юридически значимые сообщения» в Гражданский кодекс. Норма посвящена регулированию отношений, возникающих в связи с общением хозяйствующих субъектов, а именно определению момента возникновения эффекта в результате отправки юридически значимых сообщений, т.е. таких сообщений, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия. Как замечает А.В. Егоров, именно введение в кодекс норм указанной статьи и последующее их толкование в постановлении Пленума ВС № 25 от 23.06.2015 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление Пленума № 25) даёт рассматриваемой классификации опору в законе.
Однако научных работ, затрагивающих описанную классификацию сделок, написано немного. При этом большинство из них лишь косвенно касаются классификации, не давая ей чётких оснований для существования и не пытаясь провести её системное описание:
1.Так, деление сделок на требующие и не требующие восприятия проводится в первом томе комментария к ГК РФ #Глосса, где кратко описывается основание такого деления односторонних сделок. Также обсуждение общих оснований для деления сделок на требующие и не требующие восприятия приводится в статье Поварова Ю.С.
2.В другом комментарии серии #Глосса, посвящённом финансовым сделкам, также упоминается деление сделок на требующие и не требующие восприятия. На основании классификации автор комментария к ст. 838 ГК предлагает правило, согласно которому реализация банком права на изменение ставки по вкладу должна осуществляться различным образом в зависимости от того, увеличивает он ставку или уменьшает. Если увеличивает, такая односторонняя сделка может не требовать восприятия, а если уменьшает – вкладчик обязательно должен воспринять волеизъявление банка.
3.О делении сделок на требующие и не требующие восприятия упоминается и в комментарии серии #Глосса по наследственному праву, применительно к квалификации в качестве сделки, не требующей восприятия, факта принятия наследства путём вступления во владение: «Выражение воли быть хозяином имущества покойного, осуществляемое посредством вступления во владение, является односторонней сделкой, не требующей восприятия. Признавая соблюдение формальностей излишним, законодатель делает политико-правовой выбор между интересом наследников и интересом кредиторов наследодателя».
4.О классификации между делом упоминается в ряде статей при описании той или иной сделки: отказ от права (требует восприятия), подтверждение действительности недействительной сделки (не требует восприятия), отзыв согласия на совершение сделки (требует восприятия), прощение долга (требует восприятия), завещание (не требует восприятия).
Таким образом, на данный момент в российской юридической науке отсутствуют известные нам публикации, в которых проводился бы детальный и комплексный анализ оснований для использования классификации сделок на требующие и не требующие восприятия. Именно этот пробел стремится восполнить настоящая работа.
Первая часть данной работы посвящена рассмотрению догматических предпосылок для выделения указанной классификации сделок, в том числе через анализ проблемы действия волеизъявления во времени. При этом под догматикой вслед за Д. Гриммом мы понимаем описание существующей нормативной системы абстрактных типов отношений – юридических институтов.
Во второй части освещаются способы применения предложенной теоретической классификации:
1) обоснование ограничительного толкования положений ГК о моменте прекращения права собственности в результате отказа от него (ст. 236 ГК);
2) разрешение противоречия между положениями ст. 165.1 ГК (о моменте возникновения эффекта юридически значимых сообщений) и п. 2 ст. 192 ГК (об истечении сроков при сдаче юридически значимых сообщений в отделения связи).
В последней части работы мы кратко обозначим возможные направления и вопросы для последующих практико-ориентированных исследований.
Пройдя сквозь горнила эволюции, человек научился пользоваться инструментами – материальными и нематериальными предметами, которые применяются к объекту в целях воздействия на него. Рубанок для столяра в таком смысле – что математический аппарат для физика: оба направлены на взаимодействие с объектом обработки. Первый его изменяет, второй – позволяет упорядочить действительность понятным человеку образом. Право и его теоретические конструкции выступают для юристов своего рода таблицей умножения – матрицей понятий и связей между такими понятиями, позволяющей взглянуть на мир под определённым углом в целях его упорядочения, без чего дальнейшее установление чётких, определённых и справедливых правовых институтов невозможно.
С.В. Сарбаш подчёркивает, что право есть конструкция идеальная, которая не может самостоятельно воздействовать на объекты материального мира: само по себе обязательство не отвезёт оплаченный товар покупателю, оно работает только в привязке к человеку, неразрывно связываясь с ним, как и молоток, который без человека не забьёт гвоздь.
«Право вообще, и обязательственное право в частности, воздействует на человека и через его посредство на материальные объекты»
Таким образом, любая вводимая в науку классификация, помимо соблюдения требований формальной логики, должна нести за собой практическую значимость, чтобы иметь право на существование. Эта значимость заключается:
(a) в упразднении формальных недостатков системы, придании ей логической стройности, либо
(b) в расширении эвристических возможностей системы – определении явления, ранее не отделённого от множества других, для целей его дальнейшего изучения.
Приведённый выше пассаж изложен, чтобы обозначить общую логику работы. Российская правовая наука полнится классификациями, ценность которых неоднозначна. Настоящая статья посвящена не только теоретическому, но и практическому обоснованию необходимости развития классификации, которая в российской правовой доктрине не получила, по нашему мнению, должного освещения и только входит робкими шагами в практику.
Речь пойдёт о делении сделок (волеизъявлений) на требующие и не требующие восприятия (нем. empfangsbedurftigen und nichtempfangsbedurftigen Willenserklarangen). Эта теоретическая модель стала особенно актуальна для изучения с момента введения Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ ст. 165.1 «Юридически значимые сообщения» в Гражданский кодекс. Норма посвящена регулированию отношений, возникающих в связи с общением хозяйствующих субъектов, а именно определению момента возникновения эффекта в результате отправки юридически значимых сообщений, т.е. таких сообщений, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия. Как замечает А.В. Егоров, именно введение в кодекс норм указанной статьи и последующее их толкование в постановлении Пленума ВС № 25 от 23.06.2015 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление Пленума № 25) даёт рассматриваемой классификации опору в законе.
Однако научных работ, затрагивающих описанную классификацию сделок, написано немного. При этом большинство из них лишь косвенно касаются классификации, не давая ей чётких оснований для существования и не пытаясь провести её системное описание:
1.Так, деление сделок на требующие и не требующие восприятия проводится в первом томе комментария к ГК РФ #Глосса, где кратко описывается основание такого деления односторонних сделок. Также обсуждение общих оснований для деления сделок на требующие и не требующие восприятия приводится в статье Поварова Ю.С.
2.В другом комментарии серии #Глосса, посвящённом финансовым сделкам, также упоминается деление сделок на требующие и не требующие восприятия. На основании классификации автор комментария к ст. 838 ГК предлагает правило, согласно которому реализация банком права на изменение ставки по вкладу должна осуществляться различным образом в зависимости от того, увеличивает он ставку или уменьшает. Если увеличивает, такая односторонняя сделка может не требовать восприятия, а если уменьшает – вкладчик обязательно должен воспринять волеизъявление банка.
3.О делении сделок на требующие и не требующие восприятия упоминается и в комментарии серии #Глосса по наследственному праву, применительно к квалификации в качестве сделки, не требующей восприятия, факта принятия наследства путём вступления во владение: «Выражение воли быть хозяином имущества покойного, осуществляемое посредством вступления во владение, является односторонней сделкой, не требующей восприятия. Признавая соблюдение формальностей излишним, законодатель делает политико-правовой выбор между интересом наследников и интересом кредиторов наследодателя».
4.О классификации между делом упоминается в ряде статей при описании той или иной сделки: отказ от права (требует восприятия), подтверждение действительности недействительной сделки (не требует восприятия), отзыв согласия на совершение сделки (требует восприятия), прощение долга (требует восприятия), завещание (не требует восприятия).
Таким образом, на данный момент в российской юридической науке отсутствуют известные нам публикации, в которых проводился бы детальный и комплексный анализ оснований для использования классификации сделок на требующие и не требующие восприятия. Именно этот пробел стремится восполнить настоящая работа.
Первая часть данной работы посвящена рассмотрению догматических предпосылок для выделения указанной классификации сделок, в том числе через анализ проблемы действия волеизъявления во времени. При этом под догматикой вслед за Д. Гриммом мы понимаем описание существующей нормативной системы абстрактных типов отношений – юридических институтов.
Во второй части освещаются способы применения предложенной теоретической классификации:
1) обоснование ограничительного толкования положений ГК о моменте прекращения права собственности в результате отказа от него (ст. 236 ГК);
2) разрешение противоречия между положениями ст. 165.1 ГК (о моменте возникновения эффекта юридически значимых сообщений) и п. 2 ст. 192 ГК (об истечении сроков при сдаче юридически значимых сообщений в отделения связи).
В последней части работы мы кратко обозначим возможные направления и вопросы для последующих практико-ориентированных исследований.
Теоретико-догматические основания классификации
Понятие сделок, требующих и не требующих восприятия
Любая классификация – это логическое деление понятия, т.е. ограничение конечного множества элементов понятия объёмом новых понятий путём увеличения содержания изначального понятия по определённому основанию деления. Иными словами – это поиск того, чем похожие вещи различаются, и расстановка их по разные стороны этого отличия.
Основание деления рассматриваемой нами классификации – наличие или отсутствие зависимости юридического эффекта сделки от её восприятия иными лицами.
Рассматриваемая нами классификация актуальна только для односторонних сделок, поскольку двусторонние и многосторонние сделки по своей природе требуют согласия, а значит, и восприятия со стороны лиц, в отношении которых возникают права и обязанности. Исключение составляют лишь договоры в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ), поскольку третье лицо приобретает право вне зависимости от восприятия заключённого в его пользу договора. В отношении сторон по договору, однако, обязательство возникает лишь при согласовании воль последних. Такой вывод подтверждается как судебной практикой, так и доктриной.
Деление сделок на требующие и не требующие восприятия было предложено в ходе развития теории сделок немецкой пандектистикой.
Л. Эннекцерус указывает: «Г.У. [Германское гражданское уложение. – А.А.] различает такие волеизъявления, которые должны быть обращены к другому лицу, которого волеизъявление касается (адресат волеизъявления), и такие волеизъявления, при которых нет однозначного адресата. Первая группа волеизъявлений называется “волеизъявлениями, нуждающимися в получении” (адресатом), а также волеизъявлениями, требующими направления (определенному лицу)».
Близкие определения даёт российский дореволюционный юрист Л.Н. Дювернуа: «Есть волеизъявления и правомерные деяния, особенно в цикле односторонних актов воли, влияющие на изменения правоотношений, которых юридический эффект не зависит от того, обращены они к кому-либо или нет. Юридический эффект других категорий сделок, в особенности договорных, более или менее полно связан именно с таким обращением волеизъявления к кому-либо».
Схожим образом обращает внимание на ключевую характеристику сделок, требующих восприятия, и А.В. Егоров: «Смысл выделения данной категории состоит в том, что эта разновидность односторонних сделок получает силу не с момента совершения волеизъявления, а с момента поступления данного волеизъявления адресату».
Оба типа сделок могут в определённых случаях требовать для произведения юридического эффекта «явки, уведомления, оповещения их по начальству»: государственной регистрации (для отказа от недвижимости), нотариального удостоверения (для завещания) и т.п.
Это, однако, не умаляет того факта, что сделки, не требующие восприятия, так и не связывают здесь свой юридический эффект с восприятием их лицами, которым данный эффект адресован. Примерами таких сделок являются:
– отказ от права собственности (дереликция),
– захват бесхозяйных движимых вещей,
– завещание,
– публичное обещание награды и т.п.
Примеры сделок, где восприятие волеизъявления является conditio sine qua non юридического эффекта, более разнообразны:
– оферта,
– акцепт,
– отказ от договора,
– прекращение обязательства зачетом,
– прощение долга и т.д.
Данная классификация базируется на значительном теоретическом фундаменте, имманентно вплетенном в ткань законодательства, который предлагается обсудить далее, начав с уточнения того, что мы, собственно, понимаем под сделкой.
Сделка как волеизъявление
Как минимум начиная с фундаментального труда Фридриха Карла фон Савиньи «Система современного римского права» обстоятельства, взывающие к жизни право, называются юридическими фактами.
«Я называю события, которые вызывают возникновение или прекращение правоотношений, Юридическими фактами»
Почётное место в рядах юридических фактов занимают сделки:
«…в свободных действиях воля действующего лица может быть выражена <…> как направленная непосредственно на возникновение или прекращение правоотношения, если даже оно будет только средством для достижения других, даже неюридических, целей. Эти факты называются Волеизъявлениями, или юридическими сделками»
Стремящийся дать определение всему и вся отечественный законодатель в ст. 153 ГК определяет сделку как действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. При этом в доктрине сделку определяют шире, указывая, что последняя состоит не обязательно и не только из действий, с которыми закон связывает правовой эффект, но:
1.Из волеизъявления (или волеизъявлений) как внешнего выражения воли (которое иногда воле внутренней не соответствует и не должно соответствовать для порождения правовых последствий), отвечающего ряду требований.
За этой теорией следует и Верховный Суд, определяя в п. 50 постановления Пленума № 25 сделку через волеизъявление.
2.Из фактического состава сделки, т.е. совокупности юридических и физических обстоятельств, необходимых для того, чтобы закон связал с волей возникновение правовых последствий, выступающих в совокупности с волеизъявлением.
Волеизъявление, повторимся, должно отвечать ряду требований. Например, Л. Эннекцерус выделяет следующие:
– внешнее поведение, составляющее волеизъявление, позволяет вывести волю совершить сделку;
– намерение своими действиями породить хотя бы часть правовых последствий, вызываемых сделкой;
– выражающий волю осознаёт, что по его поведению можно заключить о воле совершить сделку;
– выражается частная воля, относящаяся к области частного права;
– правопорядок связывает с таким волеизъявлением наступление правовых последствий.
Особенно пристальное внимание в нашей ситуации необходимо обратить на требование, согласно которому волеизъявление должно представлять собой внешнее поведение, которое позволяет вывести волю совершить сделку. «Волеизъявление – это <…> также проявления воли, которые ее осуществляют, не ставя перед собой цели ее обнаружить [курсив мой. – А.А.]; в этом последнем случае внешнее действие не есть средство обнаружения воли, но указание на ее существование. <…> …волеизъявление = выражению воли…», – подчеркивает автор. Иными словами, волеизъявление наличествует даже в том случае, если оно неизвестно третьим лицам или, более того, намеренно от них скрывается.
Например, если Дядя Федор законно поймал и спас дикого галчонка Хватайку в целях приобретения права собственности на последнего, но намеренно скрыл этот факт от всего мира, это не значит, что волеизъявление, влекущее, согласно ст. 221 ГК, приобретение права собственности на Хватайку, не было осуществлено. Более того, Хватайка, независимо от восприятия третьими лицами действий Дяди Федора, поступит в собственность последнего.
Таким образом, действительность волеизъявления как свершившегося юридического факта не зависит от того, был ли он воспринят третьими лицами. Но это никоим образом не определяет, что юридические последствия любого волеизъявления (или сделки, включающей не только волеизъявление) возникнут в тот же момент.
Чтобы подробней разъяснить последнее утверждение, стоит рассмотреть действие волеизъявления во времени, что приведёт нас прямо к теоретическому обоснованию рассматриваемой классификации сделок.
Действие волеизъявления во времени и его зависимость от восприятия
В своей работе «Основы учения о юридической сделке» Д. Гримм, цитируя Бернхарда Виндшайда, указывает следующее:
«…не всегда требуется, чтобы в момент наступления данного факта было решено, влечет ли он за собой юридическое действие (Wirkung) или нет, и какое именно»
Цитата приводится автором в связи с обсуждением природы причинности между юридическими фактами и юридическими последствиями. Но это не снимает её важности для наших рассуждений. Фраза метко подчёркивает упомянутую мысль – действие волеизъявления во времени представляет собой ступенчатый процесс.
В целях наглядности выделим три «жизненных периода» волеизъявления:
1) поведение лица в связи с формированием воли, формулированием и изложением волеизъявления,
2) само волеизъявление (действие, осуществление волеизъявления) и
3) произведение волеизъявлением юридического эффекта (воззвание к праву путём «создания» правоотношения).
Кратко и общо касаясь первого периода действия волеизъявления во времени, оговоримся: в этот промежуток времени волеизъявления ещё не существует, т.е. воля ещё не проявилась за пределами потёмок человеческого сознания. Обращать внимание на указанный этап необходимо, например, в случае возникновения споров в толковании волеизъявления. На это указывает и ГК, говоря о правилах толкования договора.
Как замечает Д. Гримм, «…понятия действия и поведения отнюдь не могут быть сочтены за синонимы. <…> …поведением лица мы называем такую совокупность действий лица, которые, не образуя единства с психологической точки зрения, связаны между собой лишь в том смысле, что они (к тому же наряду с другими данными) служат материалом для суждения третьих лиц о тех или иных волевых актах данного лица».
Данный этап (выделение которого в качестве периода существования волеизъявления во времени несколько искусственно) не столь интересен нам в рамках работы, хотя его исследование может быть полезно в рамках вопроса оспаривания или толкования сделок, или, наверное, в области преддоговорной ответственности.
Значительный интерес для обоснования классификации сделок на требующие и не требующие восприятия представляют второй и третий этапы «жизни» волеизъявления.
Вновь обращаясь к Д. Гримму, необходимо согласиться с предлагаемым им определением действия, т.е. самого одномоментного волеизъявления: «Действие в техническом смысле есть более или менее типичное непосредственное внешнее проявление более или менее сложного волевого акта, характеризуемое тем специальным эффектом, на который оно направлено, но который в данном частном случае может и не быть достигнут».
Таким образом, волеизъявление должно считаться совершённым в чётко определённый момент времени, когда выполнено определённое действие, выражающее это волеизъявление. При этом, учитывая сказанное выше, далеко не факт, что это действие сразу произведёт юридический эффект.
В связи с этим возникает обоснованный вопрос: «И что? К чему эти теоретизирование и трюизмы?».
Используя указанную модель, немецкая правовая доктрина определяет, что смерть гражданина или прекращение существования юридического лица, влекущие универсальное правопреемство, не влияют на действительность направленной односторонней сделки. Это прямо выражено в абз. 2 §130 Германского гражданского уложения (ГГУ): «На действительность волеизъявления не оказывает влияния смерть лица, его сделавшего, или утрата им дееспособности, если эти события последуют после волеизъявления».
Как замечает Л. Эннекцерус:
«По Г.У. в интересах прочности оборота смерть или утрата дееспособности лицом, изъявившим волю, после того как воля выражена, не влияет на волеизъявление. Поэтому, если письмо отправлено лицом, изъявившим волю, дойдет до стороны после смерти этого лица или после того, как оно стало душевнобольным, волеизъявление все же действительно»
Такая позиция немецкой доктрины вписывается в логику российского правопорядка: отправленная и доставленная после смерти оферента оферта все ещё «предоставляет акцептанту секундарное (преобразовательное) право своим односторонним волеизъявлением ввести договор в действие…», стороной которого будет универсальный правопреемник оферента.
Такой переход становится возможным благодаря универсальному правопреемству, соответствует природе последнего и позволяет сохранить стабильность гражданского оборота. «При универсальном правопреемстве имущество лица как совокупность прав и обязанностей, ему принадлежащих, переходит к правопреемнику или к правопреемникам как единое целое, причем в этой совокупности единым актом переходят все отдельные права и обязанности, принадлежавшие на момент правопреемства праводателю, независимо от того, выявлены ли они к этому моменту или нет. <…> Реорганизуемое юридическое лицо продолжает существовать и действовать в лице своих правопреемников. Это имеет, в частности, первостепенное значение для кредиторов реорганизуемого юридического лица», – отмечает Б.Б. Черепахин.
Однако стоит признать, что вопрос о судьбе волеизъявления после смерти его субъекта является не только догматическим, но и политико-правовым и решается в разных правопорядках по-разному. Например, судя по доступной нам литературе, во французском праве оферта прекращается вследствие недееспособности или смерти оферента. Однако наиболее полным исследованием этого вопроса на русском языке в части судьбы оферты после смерти оферента, наверное, следует признать статью П.В. Маркова, дублировать выводы которой здесь не имеет смысла.
Таким образом, мы определили, что сделка считается осуществлённой с момента совершения действия, изъявляющего волю. Этим моментом может быть и отправка письма.
В рамках выдвинутой модели остаётся раскрыть последнюю ступень «жизни сделки» – произведение волеизъявлением юридического эффекта, т.е. возникновение правоотношения.
В немецкой доктрине тема затрагивается в связи с рассмотрением вопроса о юридическом эффекте сделки, совершённой в отношении отсутствующего лица, которое не может воспринять волеизъявление. Иными словами, речь идёт о ситуациях, когда акт коммуникации («сообщение передал – сообщение принял») не совершён.
Как замечает Я. Шапп, «проблематичным является вопрос о приобретении силы волеизъявления, подлежащего восприятию среди отсутствующих, т.е. волеизъявления, которое «отправлено в путь».
Абз. 1 §130 ГГУ даёт прямой ответ на указанный вопрос и вводит тем самым рассматриваемую нами классификацию:
«Волеизъявление, которое должно быть совершено в отношении другого лица [курсив мой. – А.А.] и сделано в отсутствие последнего, становится действительным с момента его получения адресатом»
Здесь и находится основание рассматриваемого нами деления сделок. В ситуации, когда необходимо решить вопрос о моменте произведения юридической сделкой эффекта или завершения сделки, резонно разграничить сделки в зависимости от того, насколько они влияют на права и обязанности (на обязанности – в первую очередь) иных участников оборота:
1) сделки, не оказывающие значительного влияния на отсутствующих участников, становятся сделками, не требующими восприятия, где момент совершения и момент завершения сделки сливаются – правоотношение преобразуется независимо от того, заметил кто-нибудь эту сделку или нет;
2) сделки, значительно влияющие на права участников и (или) обращённые к конкретному адресату, становятся сделками, в которых моменты совершения и завершения сделки разводятся, а правоотношение возникает с момента, который определён законодателем, – т.е. сделками, требующими восприятия.
Поверх этого наслаиваются продиктованные заботой о стабильности оборота требования о государственной регистрации изменения правоотношения или даже самой сделки, определение нотариальной формы совершения сделки и иное разумное вмешательство государства в пределы автономии воли участников оборота. Это, однако, не меняет того факта, что восприятие сделки, не требующей восприятия, но требующей государственной регистрации, иными лицами для произведения юридического эффекта не нужно.
Таким образом, рассматриваемая классификация сделок не только имеет под собой значительное теоретическое обоснование, логически согласовываясь с общей матрицей гражданско-правовых понятий, но и проистекает из необходимости решить конкретную проблему – определить, в каких случаях сделка произведёт правовой эффект только при условии её восприятия для целей защиты интересов третьих лиц или, если угодно, «гражданского оборота».
Закончив краткое освещение теоретических предпосылок для использования деления сделок на требующие и не требующие восприятия, заполнив новую полку пандектного шкафа, рассмотрим проблемы практического применения классификации в условиях отечественного правопорядка.
Понятие сделок, требующих и не требующих восприятия
Любая классификация – это логическое деление понятия, т.е. ограничение конечного множества элементов понятия объёмом новых понятий путём увеличения содержания изначального понятия по определённому основанию деления. Иными словами – это поиск того, чем похожие вещи различаются, и расстановка их по разные стороны этого отличия.
Основание деления рассматриваемой нами классификации – наличие или отсутствие зависимости юридического эффекта сделки от её восприятия иными лицами.
Рассматриваемая нами классификация актуальна только для односторонних сделок, поскольку двусторонние и многосторонние сделки по своей природе требуют согласия, а значит, и восприятия со стороны лиц, в отношении которых возникают права и обязанности. Исключение составляют лишь договоры в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ), поскольку третье лицо приобретает право вне зависимости от восприятия заключённого в его пользу договора. В отношении сторон по договору, однако, обязательство возникает лишь при согласовании воль последних. Такой вывод подтверждается как судебной практикой, так и доктриной.
Деление сделок на требующие и не требующие восприятия было предложено в ходе развития теории сделок немецкой пандектистикой.
Л. Эннекцерус указывает: «Г.У. [Германское гражданское уложение. – А.А.] различает такие волеизъявления, которые должны быть обращены к другому лицу, которого волеизъявление касается (адресат волеизъявления), и такие волеизъявления, при которых нет однозначного адресата. Первая группа волеизъявлений называется “волеизъявлениями, нуждающимися в получении” (адресатом), а также волеизъявлениями, требующими направления (определенному лицу)».
Близкие определения даёт российский дореволюционный юрист Л.Н. Дювернуа: «Есть волеизъявления и правомерные деяния, особенно в цикле односторонних актов воли, влияющие на изменения правоотношений, которых юридический эффект не зависит от того, обращены они к кому-либо или нет. Юридический эффект других категорий сделок, в особенности договорных, более или менее полно связан именно с таким обращением волеизъявления к кому-либо».
Схожим образом обращает внимание на ключевую характеристику сделок, требующих восприятия, и А.В. Егоров: «Смысл выделения данной категории состоит в том, что эта разновидность односторонних сделок получает силу не с момента совершения волеизъявления, а с момента поступления данного волеизъявления адресату».
Оба типа сделок могут в определённых случаях требовать для произведения юридического эффекта «явки, уведомления, оповещения их по начальству»: государственной регистрации (для отказа от недвижимости), нотариального удостоверения (для завещания) и т.п.
Это, однако, не умаляет того факта, что сделки, не требующие восприятия, так и не связывают здесь свой юридический эффект с восприятием их лицами, которым данный эффект адресован. Примерами таких сделок являются:
– отказ от права собственности (дереликция),
– захват бесхозяйных движимых вещей,
– завещание,
– публичное обещание награды и т.п.
Примеры сделок, где восприятие волеизъявления является conditio sine qua non юридического эффекта, более разнообразны:
– оферта,
– акцепт,
– отказ от договора,
– прекращение обязательства зачетом,
– прощение долга и т.д.
Данная классификация базируется на значительном теоретическом фундаменте, имманентно вплетенном в ткань законодательства, который предлагается обсудить далее, начав с уточнения того, что мы, собственно, понимаем под сделкой.
Сделка как волеизъявление
Как минимум начиная с фундаментального труда Фридриха Карла фон Савиньи «Система современного римского права» обстоятельства, взывающие к жизни право, называются юридическими фактами.
«Я называю события, которые вызывают возникновение или прекращение правоотношений, Юридическими фактами»
Почётное место в рядах юридических фактов занимают сделки:
«…в свободных действиях воля действующего лица может быть выражена <…> как направленная непосредственно на возникновение или прекращение правоотношения, если даже оно будет только средством для достижения других, даже неюридических, целей. Эти факты называются Волеизъявлениями, или юридическими сделками»
Стремящийся дать определение всему и вся отечественный законодатель в ст. 153 ГК определяет сделку как действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. При этом в доктрине сделку определяют шире, указывая, что последняя состоит не обязательно и не только из действий, с которыми закон связывает правовой эффект, но:
1.Из волеизъявления (или волеизъявлений) как внешнего выражения воли (которое иногда воле внутренней не соответствует и не должно соответствовать для порождения правовых последствий), отвечающего ряду требований.
За этой теорией следует и Верховный Суд, определяя в п. 50 постановления Пленума № 25 сделку через волеизъявление.
2.Из фактического состава сделки, т.е. совокупности юридических и физических обстоятельств, необходимых для того, чтобы закон связал с волей возникновение правовых последствий, выступающих в совокупности с волеизъявлением.
Волеизъявление, повторимся, должно отвечать ряду требований. Например, Л. Эннекцерус выделяет следующие:
– внешнее поведение, составляющее волеизъявление, позволяет вывести волю совершить сделку;
– намерение своими действиями породить хотя бы часть правовых последствий, вызываемых сделкой;
– выражающий волю осознаёт, что по его поведению можно заключить о воле совершить сделку;
– выражается частная воля, относящаяся к области частного права;
– правопорядок связывает с таким волеизъявлением наступление правовых последствий.
Особенно пристальное внимание в нашей ситуации необходимо обратить на требование, согласно которому волеизъявление должно представлять собой внешнее поведение, которое позволяет вывести волю совершить сделку. «Волеизъявление – это <…> также проявления воли, которые ее осуществляют, не ставя перед собой цели ее обнаружить [курсив мой. – А.А.]; в этом последнем случае внешнее действие не есть средство обнаружения воли, но указание на ее существование. <…> …волеизъявление = выражению воли…», – подчеркивает автор. Иными словами, волеизъявление наличествует даже в том случае, если оно неизвестно третьим лицам или, более того, намеренно от них скрывается.
Например, если Дядя Федор законно поймал и спас дикого галчонка Хватайку в целях приобретения права собственности на последнего, но намеренно скрыл этот факт от всего мира, это не значит, что волеизъявление, влекущее, согласно ст. 221 ГК, приобретение права собственности на Хватайку, не было осуществлено. Более того, Хватайка, независимо от восприятия третьими лицами действий Дяди Федора, поступит в собственность последнего.
Таким образом, действительность волеизъявления как свершившегося юридического факта не зависит от того, был ли он воспринят третьими лицами. Но это никоим образом не определяет, что юридические последствия любого волеизъявления (или сделки, включающей не только волеизъявление) возникнут в тот же момент.
Чтобы подробней разъяснить последнее утверждение, стоит рассмотреть действие волеизъявления во времени, что приведёт нас прямо к теоретическому обоснованию рассматриваемой классификации сделок.
Действие волеизъявления во времени и его зависимость от восприятия
В своей работе «Основы учения о юридической сделке» Д. Гримм, цитируя Бернхарда Виндшайда, указывает следующее:
«…не всегда требуется, чтобы в момент наступления данного факта было решено, влечет ли он за собой юридическое действие (Wirkung) или нет, и какое именно»
Цитата приводится автором в связи с обсуждением природы причинности между юридическими фактами и юридическими последствиями. Но это не снимает её важности для наших рассуждений. Фраза метко подчёркивает упомянутую мысль – действие волеизъявления во времени представляет собой ступенчатый процесс.
В целях наглядности выделим три «жизненных периода» волеизъявления:
1) поведение лица в связи с формированием воли, формулированием и изложением волеизъявления,
2) само волеизъявление (действие, осуществление волеизъявления) и
3) произведение волеизъявлением юридического эффекта (воззвание к праву путём «создания» правоотношения).
Кратко и общо касаясь первого периода действия волеизъявления во времени, оговоримся: в этот промежуток времени волеизъявления ещё не существует, т.е. воля ещё не проявилась за пределами потёмок человеческого сознания. Обращать внимание на указанный этап необходимо, например, в случае возникновения споров в толковании волеизъявления. На это указывает и ГК, говоря о правилах толкования договора.
Как замечает Д. Гримм, «…понятия действия и поведения отнюдь не могут быть сочтены за синонимы. <…> …поведением лица мы называем такую совокупность действий лица, которые, не образуя единства с психологической точки зрения, связаны между собой лишь в том смысле, что они (к тому же наряду с другими данными) служат материалом для суждения третьих лиц о тех или иных волевых актах данного лица».
Данный этап (выделение которого в качестве периода существования волеизъявления во времени несколько искусственно) не столь интересен нам в рамках работы, хотя его исследование может быть полезно в рамках вопроса оспаривания или толкования сделок, или, наверное, в области преддоговорной ответственности.
Значительный интерес для обоснования классификации сделок на требующие и не требующие восприятия представляют второй и третий этапы «жизни» волеизъявления.
Вновь обращаясь к Д. Гримму, необходимо согласиться с предлагаемым им определением действия, т.е. самого одномоментного волеизъявления: «Действие в техническом смысле есть более или менее типичное непосредственное внешнее проявление более или менее сложного волевого акта, характеризуемое тем специальным эффектом, на который оно направлено, но который в данном частном случае может и не быть достигнут».
Таким образом, волеизъявление должно считаться совершённым в чётко определённый момент времени, когда выполнено определённое действие, выражающее это волеизъявление. При этом, учитывая сказанное выше, далеко не факт, что это действие сразу произведёт юридический эффект.
В связи с этим возникает обоснованный вопрос: «И что? К чему эти теоретизирование и трюизмы?».
Используя указанную модель, немецкая правовая доктрина определяет, что смерть гражданина или прекращение существования юридического лица, влекущие универсальное правопреемство, не влияют на действительность направленной односторонней сделки. Это прямо выражено в абз. 2 §130 Германского гражданского уложения (ГГУ): «На действительность волеизъявления не оказывает влияния смерть лица, его сделавшего, или утрата им дееспособности, если эти события последуют после волеизъявления».
Как замечает Л. Эннекцерус:
«По Г.У. в интересах прочности оборота смерть или утрата дееспособности лицом, изъявившим волю, после того как воля выражена, не влияет на волеизъявление. Поэтому, если письмо отправлено лицом, изъявившим волю, дойдет до стороны после смерти этого лица или после того, как оно стало душевнобольным, волеизъявление все же действительно»
Такая позиция немецкой доктрины вписывается в логику российского правопорядка: отправленная и доставленная после смерти оферента оферта все ещё «предоставляет акцептанту секундарное (преобразовательное) право своим односторонним волеизъявлением ввести договор в действие…», стороной которого будет универсальный правопреемник оферента.
Такой переход становится возможным благодаря универсальному правопреемству, соответствует природе последнего и позволяет сохранить стабильность гражданского оборота. «При универсальном правопреемстве имущество лица как совокупность прав и обязанностей, ему принадлежащих, переходит к правопреемнику или к правопреемникам как единое целое, причем в этой совокупности единым актом переходят все отдельные права и обязанности, принадлежавшие на момент правопреемства праводателю, независимо от того, выявлены ли они к этому моменту или нет. <…> Реорганизуемое юридическое лицо продолжает существовать и действовать в лице своих правопреемников. Это имеет, в частности, первостепенное значение для кредиторов реорганизуемого юридического лица», – отмечает Б.Б. Черепахин.
Однако стоит признать, что вопрос о судьбе волеизъявления после смерти его субъекта является не только догматическим, но и политико-правовым и решается в разных правопорядках по-разному. Например, судя по доступной нам литературе, во французском праве оферта прекращается вследствие недееспособности или смерти оферента. Однако наиболее полным исследованием этого вопроса на русском языке в части судьбы оферты после смерти оферента, наверное, следует признать статью П.В. Маркова, дублировать выводы которой здесь не имеет смысла.
Таким образом, мы определили, что сделка считается осуществлённой с момента совершения действия, изъявляющего волю. Этим моментом может быть и отправка письма.
В рамках выдвинутой модели остаётся раскрыть последнюю ступень «жизни сделки» – произведение волеизъявлением юридического эффекта, т.е. возникновение правоотношения.
В немецкой доктрине тема затрагивается в связи с рассмотрением вопроса о юридическом эффекте сделки, совершённой в отношении отсутствующего лица, которое не может воспринять волеизъявление. Иными словами, речь идёт о ситуациях, когда акт коммуникации («сообщение передал – сообщение принял») не совершён.
Как замечает Я. Шапп, «проблематичным является вопрос о приобретении силы волеизъявления, подлежащего восприятию среди отсутствующих, т.е. волеизъявления, которое «отправлено в путь».
Абз. 1 §130 ГГУ даёт прямой ответ на указанный вопрос и вводит тем самым рассматриваемую нами классификацию:
«Волеизъявление, которое должно быть совершено в отношении другого лица [курсив мой. – А.А.] и сделано в отсутствие последнего, становится действительным с момента его получения адресатом»
Здесь и находится основание рассматриваемого нами деления сделок. В ситуации, когда необходимо решить вопрос о моменте произведения юридической сделкой эффекта или завершения сделки, резонно разграничить сделки в зависимости от того, насколько они влияют на права и обязанности (на обязанности – в первую очередь) иных участников оборота:
1) сделки, не оказывающие значительного влияния на отсутствующих участников, становятся сделками, не требующими восприятия, где момент совершения и момент завершения сделки сливаются – правоотношение преобразуется независимо от того, заметил кто-нибудь эту сделку или нет;
2) сделки, значительно влияющие на права участников и (или) обращённые к конкретному адресату, становятся сделками, в которых моменты совершения и завершения сделки разводятся, а правоотношение возникает с момента, который определён законодателем, – т.е. сделками, требующими восприятия.
Поверх этого наслаиваются продиктованные заботой о стабильности оборота требования о государственной регистрации изменения правоотношения или даже самой сделки, определение нотариальной формы совершения сделки и иное разумное вмешательство государства в пределы автономии воли участников оборота. Это, однако, не меняет того факта, что восприятие сделки, не требующей восприятия, но требующей государственной регистрации, иными лицами для произведения юридического эффекта не нужно.
Таким образом, рассматриваемая классификация сделок не только имеет под собой значительное теоретическое обоснование, логически согласовываясь с общей матрицей гражданско-правовых понятий, но и проистекает из необходимости решить конкретную проблему – определить, в каких случаях сделка произведёт правовой эффект только при условии её восприятия для целей защиты интересов третьих лиц или, если угодно, «гражданского оборота».
Закончив краткое освещение теоретических предпосылок для использования деления сделок на требующие и не требующие восприятия, заполнив новую полку пандектного шкафа, рассмотрим проблемы практического применения классификации в условиях отечественного правопорядка.