Косвенные иски в корпоративном праве России: критика действующей модели и возможная смена концепции ЧАСТЬ 3

Упомянутый выше специальный механизм координации требований самой корпорации и её участников должен позволять устранить недостатки модели активной солидарности требований. Подобным механизмом координации требований корпорации и её участников стала конструкция косвенного иска (derivative claim).

Как отмечается в зарубежной доктрине, судебной практике, а также в Принципах корпоративного управления, разработанных Американским правовым институтом (American Law Institute (ALI)), основные цели введения конструкции косвенного иска следующие:

1) устранение множественности исков, то есть упрощение процесса взыскания убытков;

2) обеспечение справедливого распределения полученных денежных средств между заинтересованными лицами;

3) обеспечение интересов кредиторов корпорации.

Сравнение вышеуказанных целей введения конструкции косвенного иска и проблем модели активного солидаритета как механизма решения проблемы координации требований корпорации и её участников наглядно демонстрирует, что подлинная сущность и цель конструкции косвенного иска как раз и заключаются в эффективной и справедливой координации вышеуказанных требований.

Кроме того, хочется процитировать лаконичный и крайне точный вывод Эдварда Гренье, который также упоминается в решении по делу Smith v. Hurd, о том, что «косвенный иск является удобным процессуальным механизмом (выделено нами. – А.Б. и Д.Б.), разработанным для того, чтобы избежать множественности исков акционеров и обеспечить защиту прав кредиторов».

Таким образом, несмотря на то, что при координации требований самой корпорации и её участников по модели косвенного иска присуждение по иску происходит в пользу корпорации, а сами участники лишены права получить прямое возмещение того же вреда, в действительности именно участники корпорации продолжают оставаться материальными истцами по данным требованиям.

Обращаясь в суд с косвенным иском, участник корпорации защищает именно свой интерес и добивается возмещения вреда, причинённого именно ему. При этом тот факт, что возмещение будет происходить в пользу корпорации, связан лишь с необходимостью координации множественных требований, устранения риска неосновательного обогащения и защиты интересов кредиторов и других участников корпорации.

На данный момент, к сожалению, правовая природа и цели возникновения института косвенного иска не рассматривались с указанной точки зрения, в связи с чем на текущий момент господствующей является представительская теория косвенного иска.

При этом представительская концепция косвенного иска основана на искажённом представлении о том, что участники корпорации защищают не свой интерес, а интерес корпорации. Однако «интерес корпорации» – фиктивная конструкция, которая в действительности всегда скрывает за собой те или иные интересы реальных участников корпоративных правоотношений.

В свою очередь деформация конструкции косвенного иска влечёт многочисленные проблемы, связанные с определением момента начала течения срока исковой давности, действия таких процессуальных институтов, как распределение судебных расходов, субъективные пределы действия преюдиции, применение материального и процессуального эстоппеля и т.д., о чём уже было детально сказано ранее.

В свою очередь удачным примером применения правильного подхода к пониманию природы косвенного иска является знаменитое определение Верховного Суда от 26.08.2016 № 305-ЭС16-3884 (по делу № А41-8876/2015), в котором суд, разрешая конкретный вопрос, с какого момента считать исковую давность по косвенному иску, правильно пришёл к выводу о том, что срок исковой давности должен начинать течь с того момента, когда о нарушении права узнал или должен был узнать участник корпорации, а не сама корпорация, хотя в соответствии с действующим законодательством материальным истцом признаётся только сама корпорация. К сожалению, впоследствии указанные выводы ВС были фактически опровергнуты в постановлении Пленума ВС от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность».

Таким образом, можно прийти к выводу, что модель косвенного иска позволяет более эффективно, чем модель активного солидаритета, разрешать проблему координации исков самой корпорации и её участников, при этом теоретически правильное понимание косвенного иска предполагает, что косвенный иск – это процессуальный механизм координации требований участников корпорации и самой корпорации, который не лишает участников корпорации их материально-правового статуса как истцов и не превращает их в законных представителей корпорации.

Следовательно, рассматривать косвенный иск как некое исключение из общего правила о недопустимости подобных исков нельзя, так как по общему правилу участники корпорации как раз должны и не могут не обладать правом на защиту своих нарушенных интересов. Вопрос лишь в том, как решить проблему координации данных требований участников друг с другом и с требованиями самой корпорации. Конструкция косвенного иска как раз и является таким решением.

В завершение мы рассмотрим также модель пропорционального прямого возмещения при рассмотрении косвенного иска (individual pro rata recovery in derivative suit), которую удобно иллюстрировать на примере США, где она периодически используется судами.

Суть данной модели сводится к тому, что в некоторых случаях суды вправе даже при рассмотрении косвенного иска осуществить присуждение по иску не в пользу корпорации, а в пользу участников пропорционально их участию в корпорации. При этом далеко не все суды признают допустимость подобного способа защиты, в частности, к выводу о недопустимости пропорционального возмещения приходили суды штата Делавэр. Более подробно история и практика применения данного способа защиты описана в диссертации Бойко Т.С.

Наиболее часто подобный институт предлагается использовать в тех случаях, когда существует риск того, что контролирующий участник корпорации, являясь причинителем вреда, в конечном счёте получит контроль над присуждённым имуществом, так как именно он будет контролировать корпорацию, в пользу которой осуществляется взыскание.

Несмотря на внешнюю привлекательность и обоснованность данной модели, можно привести следующие аргументы против возможности пропорционального прямого возмещения:

1.Пропорциональное возмещение оставляет нерешёнными те проблемы, ради которых и возникла конструкция косвенного иска, в частности, игнорирует существующий механизм распределения прибыли между участниками корпорации, который направлен на обеспечение финансовой стабильности корпорации и защиты интересов кредиторов, а также самих участников.

2.Возможность злоупотреблений мажоритарного участника не свидетельствует о том, что возмещение должно производиться напрямую корпорации, так как миноритарные участники, приобретая лишь миноритарную долю в корпорации, приняли на себя риск того, что все денежные средства, на получение которых будет иметь право корпорация, попадут непосредственно корпорации и в конечном счёте распоряжаться их судьбой будут мажоритарные участники корпорации.

3.Проблема невозможности для миноритарных участников находится в корпорации, в которой мажоритарный участник недобросовестно распоряжается своими контрольными правами в отношении корпорации, решается в рамках специального института корпоративного права – защиты миноритарных участников непубличной корпорации от притеснения (oppressionremedy) и права участников публичной корпорации на выход в случае принятия решений, с которыми они не согласны (appraisalremedy).

Данные специальные способы защиты являются наиболее подходящими, так как они специально разработаны для разрешения соответствующих корпоративных конфликтов и позволяют окончательно прекратить корпоративный спор, например, с помощью выхода или исключения одного из участников корпорации.

На данный момент в России существенное распространение получила только возможность исключения участника корпорации, что приводит к существенно несбалансированному регулированию. Тем не менее это отдельная проблема, которая должна решаться путём появления и развития более разветвлённой системы специальных способов защиты с корпоративным притеснением, но не путём искажения конструкции косвенного иска. Модель косвенного иска предполагает, что иск подаётся участником для защиты своего косвенного интереса через возмещение не в пользу самого участника, а в пользу корпорации, которая выступает в функциональной роли «распределительного котла», в которое попадает взысканное возмещение для целей последующего справедливого распределения между участниками с учётом как их взаимных интересов, так и интересов кредиторов корпорации.

Выводы данной части статьи можно обобщить следующим образом:

(А) Корпорация является фиктивным субъектом, в рамках которого существует гражданско-правовое товарищеское сообщество её участников, интересы которых и реализуются посредством участия корпорации в гражданском обороте. Следовательно, когда какой-либо вред причиняется корпорации, в действительности данный вред причиняется гражданско-правовому сообществу её участников, которые не могут быть лишены права защищать свои нарушенные интересы.

(Б) В связи с этим возникает проблема координации множества требований как самой корпорации, так и всех её участников. Данная проблема сводится к тому, каким образом должны соотноситься друг с другом требования самой корпорации и требования её участников в ситуации, когда в результате причинения вреда корпорации материальный интерес в компенсации соответствующего единого экономического вреда есть как у самой корпорации, так и у её участников.

(В) Отсутствие какого-либо регулирования данной проблемы и неограниченная допустимость как исков самой корпорации, так и исков её участников является неоптимальным, так как это приводит к необоснованной множественности исков и неосновательному обогащению участников корпорации за счёт сверхкомпенсации со стороны причинителя вреда.

(Г) Наиболее оптимальным способом координации требований корпорации и её участников в том случае, когда указанные требования направлены на удовлетворение одного экономического интереса, является не активный солидаритет, а конструкция косвенного иска, так как она обеспечивает устранение множественности исков, простоту регулирования, а также соблюдение специальных правил распределения прибыли между участниками, которые необходимы для защиты интересов как кредиторов корпорации, так и самих участников.

(Д) Отсутствует необходимость в имплементации института пропорционального прямого возмещения при рассмотрении косвенного иска, так как данный институт является менее эффективным, чем институт косвенного иска, при этом цели введения пропорционального возмещения могут быть эффективнее достигнуты иными специальными институтами корпоративного права (oppression и appraisal remedy).

(Е) Таким образом, косвенный иск является удобным процессуальным механизмом координации требований участников корпорации и самой корпорации в ситуации, когда единый вред был причинён как гражданско-правовому сообществу участников корпорации, так и самой корпорации, через которую в гражданском обороте выступает сообщество участников. Следовательно, конструкция косвенного иска не может рассматриваться как некое исключение из общего правила о недопустимости исков участников в защиту интересов корпорации. Более корректным представляется описание косвенного иска как общего правила, которое регулирует порядок предъявления участниками исков в защиту своих нарушенных интересов.

При этом как материальным, так и процессуальным истцом при рассмотрении косвенных исков должен являться именно участник корпорации, а не сама корпорация. Представительская концепция косвенных исков является теоретически необоснованной и приводит к нежелательным с политико-правовой точки зрения последствиям, что было детально описано в первой части настоящей статьи.

В данной части статьи будет подробнее рассмотрена проблема разграничения прямых и косвенных исков участников корпорации, которая ранее была упомянута в контексте определения единого экономического вреда, причинённого корпорации и её участникам, а также будет критически рассмотрен опыт зарубежных правопорядков по реализации модели косвенного иска, которая является господствующей в сравнительно-правовой перспективе.

Как уже было сказано ранее, проблема координации требований корпорации и её участников возникает только в том случае, когда в материально-правовом смысле правом на взыскание убытков обладают как сама корпорация, так и её участники. В такой ситуации в соответствии с моделью косвенного иска участники корпорации будут обладать правом на подачу косвенного иска, взыскание по которому будет происходить в пользу корпорации.

При этом в некоторых случаях сама корпорация не будет обладать правом на иск, и убытки будут компенсироваться участникам корпорации напрямую (прямые иски). В связи с этим в основных зарубежных правопорядках (Австрия, Бельгия, Болгария, Хорватия, Кипр, Дания, Эстония, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Ирландия, Италия, Латвия, Люксембург, Мальта, Голландия, Португалия, Румыния, Испания, Великобритания и т.д.) признаётся возможность участников корпорации в некоторых случаях подавать прямые иски.

В компаративных исследованиях признаётся, что в континентальных странах конструкция прямого иска редко применима к требованиям о взыскании убытков, так как в основном прямые иски сводятся к искам об оспаривании решений собраний и т.д.. Также наиболее часто встречающиеся прямые иски – это иски о выходе из корпорации, исключении другого участника, а также иные требования, которые обычно рассматриваются в рамках института «притеснения» одних участников корпорации другими участниками (unfair prejudice remedy, oppression remedy).

При этом наиболее остро вопрос о разграничении прямых и косвенных исков стоит в ситуации необходимости взыскания убытков, так как само по себе взыскание убытков является универсальным способом защиты, который может применяться как при косвенном, так и при прямом иске, следовательно, в каждом конкретном случае необходимо будет устанавливать, какой вред в данном случае взыскивается – прямой или косвенный.

Наибольший интерес в вопросе о разграничении прямых и косвенных исков представляет опыт США, так как на примере разных штатов можно рассмотреть множество различных подходов к решению данной проблемы, которые в той или иной форме используются и в континентальных правопорядках.

В США существует три подхода (или иначе – три теста) для разграничения прямых и косвенных исков:

1.Тест наличия «прямого вреда» участникам (DirectHarm Test)

Участник корпорации вправе подать прямой иск в том случае, если ущерб участника был причинён ему непосредственно (direct), а не является производным (indirect) от ущерба, причинённого корпорации. Иногда такую ситуацию описывают так: участник вправе подать прямой иск, если ущерб был сначала причинён участнику корпорации. Если же ущерб сначала был причинён корпорации, а уже вследствие этого участнику, то участник будет управомочен только на косвенный иск.

Данный тест поддерживается многими судами, в том числе судами штата Делавэр, при этом ключевым прецедентом по данному вопросу является дело Tooley v. Donaldson, в котором суд установил, что прямой иск возможен при наличии двух взаимосвязанных условий: (1) именно участник потерпел ущерб от нарушения и (2) именно участник должен получить возмещение за причинённый ущерб.

2.Тест наличия «особого вреда» участника (SpecialInjury Test)

Участник корпорации вправе подать прямой иск только в том случае, если ущерб, причинённый участнику корпорации, является специальным («the owner has suffered an injury that is special»), то есть отличным от ущерба, причинённого самой корпорации и иным участникам корпорации («distinct from not only any injury suffered by the entity but also any injury suffered by other owners»).

Данный критерий разграничения прямых и косвенных исков весьма распространён в судебной практике, тем не менее, например, суды Делавэра отказались от его применения в вышеуказанном деле Tooley v. Donaldson.

В научной литературе критерий также критикуется в связи с тем, что для того чтобы участник корпорации имел прямой иск, необязательно, чтобы причинённый им ущерб был отличен от ущерба, понесённого другими участниками корпорации, так как главное, чтобы ущерб участника не был производен от ущерба, причинённого самой корпорации.

3.Тест «субъекта нарушенной обязанности» (DutyOwed Test)

Наименее распространённым в судебной практике США является тест «субъекта нарушенной обязанности», в соответствии с которым иск будет прямым в том случае, если нарушена обязанность по отношению к участнику корпорации напрямую, и косвенным, если нарушена обязанность по отношению к корпорации.

Следует согласиться с авторами, которые критикуют данный тест, указывая, что критерий не способен провести чёткое разграничение между прямыми и косвенными исками, так как основывается на во многом схоластическом делении обязанностей на те, которые установлены в интересах участников корпорации, и те, которые установлены в интересах самой корпорации. При этом также суды часто приходят к выводам о том, что фидуциарные обязанности контролирующих лиц установлены в интересах как самой корпорации, так и её участников.

Переходя к выработке оптимальной модели разграничения прямых и косвенных исков, видится обоснованным взять за основу критерий «прямого ущерба» участникам корпорации (Direct Harm Test) по следующим причинам:

1.Вопрос о разграничении прямых и косвенных исков встаёт только в тех ситуациях, когда с материальной точки зрения в равной мере возможно предъявление как прямого иска, так и косвенного иска.

2.При этом косвенный иск как специфический процессуальный институт координации требований корпорации и её участников существует как альтернатива модели активного солидаритета, которая в силу правовой природы корпоративных правоотношений применялась бы в отсутствие института косвенных исков. Следовательно, косвенный иск возможен только в тех ситуациях, когда существуют основания для активного солидаритета требований корпорации и её участников.

3.В свою очередь основания для активного солидаритета существуют тогда, когда потенциальные требования участника корпорации и самой корпорации направлены на удовлетворение одного имущественного интереса, что применительно к корпоративным правоотношениям происходит в том случае,если вред участнику корпорации является производным от вреда самой корпорации, что и приводит нас к конструкции теста «прямого ущерба».

Следовательно, применимость теста «прямого ущерба» логически вытекает из правовой природы корпоративных правоотношений и конструкции косвенного иска. При этом тест наличия «особого вреда» участнику корпорации может применяться субсидиарно для обоснования возмещения вреда в тех ситуациях, когда от одного и того же нарушения участник корпорации понёс как «отражённый» убыток, который может быть возмещён только по модели косвенного иска, так и «особый» («специальный») убыток, который он дополнительно понёс в связи с тем же нарушением, но который при этом не сводится к снижению стоимости его участия в корпорации.

Как было указано ранее, к сожалению, традиционно косвенный иск воспринимается как редкое исключение из общего правила о том, что причинённый корпорации вред вправе взыскивать только сама корпорация, в связи с чем суды игнорируют, что в действительности корпорация – это лишь договор её участников, а поэтому налагают значительные и порой необоснованные ограничения на возможность заявления косвенных исков.

В таблице, которая является приложением к настоящей статье, кратко в общих чертах описаны основные ограничения на возможность предъявления косвенных исков, которые существуют в зарубежных правопорядках. Необходимо сделать важную оговорку, что во многих правопорядках есть значительная специфика в реализации данных ограничений в судебной практике и т.д., но в данном случае для целей нашего анализа важнее общие тенденции в ограничении косвенных исков, а не конкретная специфика отдельных юрисдикций.

В общем виде можно выделить следующие наиболее распространённые ограничения на косвенные иски:

1.Требования к доле участия в корпорации, которой должен обладать истец для предъявления косвенного иска.

Подобные требования существуют в Германии, Бельгии, Болгарии, Хорватии, Чехии, Финляндии, Италии, Латвии, Румынии, Словакии, Словении, Испании, Швеции, Южной Корее, Китае и т.д. и варьируются в пределах от 0,01% до 33% необходимого участия в корпорации.

Очевидно, что подобный барьер, по замыслу законодателей соответствующих правопорядков, должен блокировать подачу необоснованных исков от миноритарных участников корпорации, у которых в силу их незначительной доли участия нет реального интереса в управлении корпорацией и получении прибыли от участия в ней.

2.Требования к продолжительности участия в корпорации истца по косвенному иску.

Это более редкое ограничение, которое либо выражается в требовании к продолжительности участия в корпорации до подачи иска (Хорватия, Словения, Япония, Южная Корея, Китай), либо в более специальных правилах.

Наиболее известные из таких правил – Contemporaneous Ownership Rule и Continuous Ownership Rule в США, в соответствии с которыми истец по косвенному иску должен быть участником корпорации как на момент подачи иска, так и на момент причинения вреда корпорации, а также на протяжении всего судебного разбирательства по косвенному иску. Преимущественно данные правила существуют для того, чтобы предотвратить специальную перепродажу долей участия в корпорации для целей подачи косвенного иска и участия в последующем судебном разбирательстве.

3.Необходимость предварительного заявления требования к менеджменту корпорации.

Данное правило является наиболее ярким проявлением ограничительного подхода к косвенным искам, в соответствии с которым подлинным истцом может являться только сама корпорация, но не её участники, так как участник корпорации получает право на подачу косвенного иска только в том случае, если он сначала заявил требование к менеджменту корпорации, чтобы они обратились с иском от имени корпорации, но его требование не было рассмотрено или было оставлено без рассмотрения. При этом необходимо отметить, что во многих случаях происходит ослабление данного правила.

Так, в некоторых странах достаточно простого уведомления менеджмента о намерении подать косвенный иск (Австралия, Канада, Сингапур), а во многих случаях сам по себе отказ менеджмента корпорации подать иск от имени корпорации вне зависимости от обоснованности такого отказа уже даёт право участнику корпорации подать косвенный иск. Иными словами, фактически данное ограничение постепенно превращается лишь в формальное требование наподобие обязательного претензионного порядка, которое содержательно не ограничивает право на подачу косвенных исков.

Но, с другой стороны, данное ограничение иногда может быть основным препятствием для подачи косвенного иска. Наиболее ярким примером является практика многих штатов США, так как требование о предварительном обращении к менеджменту корпорации в данном случае подкрепляется защитой правила Business Judgment Rule.

Совместное действие данных ограничителей приводит к тому, что участник корпорации перед подачей косвенного иска должен сначала обратиться к менеджменту корпорации с просьбой подать соответствующий иск от имени корпорации (demand requirement). При этом, если менеджмент корпорации (для США это преимущественно совет директоров) примет решение о нецелесообразности обращения с соответствующим иском, то обоснованность такого решения будет защищена правилом делового решения (Business Judgment Rule), то есть данное решение будет считаться обоснованным и не будет перепроверяться судом за исключением тех случаев, когда будет установлено, что менеджмент корпорации при принятии соответствующего решения нарушил обязанность лояльности (duty of loyalty), то есть действовал в ситуации конфликта интересов. Иными словами, участник корпорации, для того чтобы обосновать свое право на подачу иска, должен доказать наличие конфликта интересов у менеджмента корпорации.

Функционально схожую ситуацию можно обнаружить и в последних разъяснениях ВС, изложенных в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность». В данном пункте ВС указал, что срок исковой давности на оспаривание крупных сделок и сделок с заинтересованностью будет исчисляться с момента, когда о наличии нарушений закона при совершении сделки узнал единоличный исполнительный орган общества, даже если он сам заключил оспариваемую сделку.

При этом срок исковой давности будет исчисляться с того момента, когда о сделке узнал участник корпорации, только в том случае, когда будет доказан сговор единоличного исполнительного органа общества и другой стороны по сделке. Фактически через порядок расчёта срока исковой давности ВС ограничивает допустимость косвенных исков, обязывая участников корпорации доказывать наличие сговора директора общества и контрагента по сделке, иначе срок исковой давности, вероятнее всего, будет пропущен и при наличии заявления противоположной стороны заблокирует возможность оспаривания сделки. Учитывая крайнюю затруднительность доказывания сговора, подобный подход ВС сложно истолковать иначе, чем желание максимально ограничить возможность предъявления косвенных исков участниками корпорации.

4.Необходимость судебного разрешения на подачу косвенного иска или продолжение процесса по косвенному иску.

Традиция судебного контроля за допустимостью подачи косвенных исков идёт со знаменитого английского прецедента Foss v Harbottle, который продолжает действовать во многих странах общего права (например, на Кипре и в Ирландии, а ранее в Австралии, Канаде и т.д.), несмотря на то что непосредственно в Великобритании данный прецедент уже замещён подробными положениями Закона о компаниях 2006 года.

Смысл данного ограничения в общих чертах заключается в том, что при подаче косвенного иска суд проверяет данный иск на соответствие определённым критериям, в частности, проверяет, действует ли истец добросовестно и в лучших интересах корпорации, и по итогам признаёт подачу косвенного иска допустимой или недопустимой.

Данное ограничение сложнее всего оценивать абстрактно безотносительно к критериям, выработанным в конкретном правопорядке, но в общем и целом его целесообразность представляется сомнительной, так как предъявление особо жестких требований к подаче косвенных исков по сравнению с обычными исками не представляется нам обоснованным с политико-правовой точки зрения, а недопустимость подачи заведомо необоснованных исков и необходимость отказа в их удовлетворении вытекают из общего принципа добросовестности, который в равной степени применим к любым искам и может быть применён при рассмотрении дела по существу. Следовательно, наличие отдельной предварительной оценки допустимости косвенного иска является излишним.

Обобщая изложенное, можно прийти к выводу, что практически во всех правопорядках существуют те или иные механизмы, ограничивающие возможность подачи косвенных исков. Основная их цель – блокировка заведомо необоснованных исков, само рассмотрение которых способно причинить вред корпорации.

На наш взгляд, указанные страхи перед неограниченным количеством необоснованных косвенных исков несостоятельны, так как любые иски могут быть необоснованными и повлечь необоснованные расходы для добросовестных участников оборота, что, однако, не является основанием для ограничения возможности их подачи.

Косвенные иски являются основным способом ex post контроля за надлежащим корпоративным управлением и действиями менеджмента корпорации и её мажоритарных участников, следовательно, ограниченная допустимость косвенных исков свидетельствует о незащищённости прав участников корпорации, а также о фактической неработоспособности многих институтов корпоративного права.

В связи с этим не может не радовать позитивная тенденция по постепенной отмене или смягчению соответствующих ограничений на подачу косвенных исков, которую отмечают во многих сравнительно-правовых исследованиях На этом фоне видится ошибочным опыт России, так как за последнее время в России появилось значительное количество дополнительных ограничений на подачу и успешное рассмотрение косвенных исков (введение порога в 1% владения для истцов, реализация представительской концепции косвенного иска (которая, как было указано ранее, является фактически неработоспособной), крайне специфическое истолкование положений о порядке расчёта срока исковой давности по косвенным искам).

Мы полагаем, что правильнее использовать такие более традиционные способы борьбы с предъявлением заведомо необоснованных исков, как:

– перераспределение и полное взыскание с недобросовестной стороны судебных расходов по делу;

– учёт добросовестности истца при рассмотрении иска по существу;

– требование о внесении истцом денежных средств на депозит суда в обеспечение возможных будущих судебных расходов ответчика и т.д.

Очевидно, что если участник корпорации подаёт в суд косвенный иск, зная, что в случае проигрыша на него могут быть в полном объёме возложены расходы всех его многочисленных оппонентов и третьих лиц (причём, возможно, он будет вынужден внести депозит в обеспечение соответствующих расходов), то он действительно имеет интерес в подаче иска и рассмотрении данного спора, а законность и обоснованность интереса должны быть проверены судом при рассмотрении дела по существу.