Положения пп. 8 п. 2 ст. 235 ГК РФ не являются самостоятельным основанием для прекращения права собственности частного лица, оторванным от иных положений законодательства. Равно как не являются таковыми правила о конфискации как основании прекращения права собственности по ГК. И конфискация, и изъятие имущества ввиду не опровергнутой коррупционной презумпции являются лишь формами, в которых происходит переход права собственности от частного лица к публично-правовому образованию.

При этом основания для применения указанных мер защиты или ответственности устанавливаются специальным законодательством.

Правила пп. 8 п. 2 ст. 235 ГК содержат абстрактную отсылку к законодательству о противодействии коррупции, однако буквальный, системный и исторический подход к толкованию данного правила показывает, что имеется в виду конкретный Федеральный закон № 230-ФЗ (2012). Иные законы, в том числе и № 273-ФЗ (2008) не содержит в себе тех норм, к которым отсылает рассматриваемое правило ГК.

Таким образом, суд не может выходить за рамки, очерченные в Законе № 230-ФЗ по кругу лиц, против которых может применяться мера защиты в виде изъятия имущества ввиду неопровергнутой коррупционной презумпции, в т.ч. обосновывая своё решение ссылками на положения Закона № 273-ФЗ (ст.13, 14 и др.).

Кроме того, необходимо учитывать правила о действии во времени норм, устанавливающих неблагоприятные последствия для участников оборота в зависимости от их поведения. Практика КС РФ устойчиво исходит из того, что правила, устанавливающие ответственность за правонарушение, не могут иметь обратной силы, т.е. применяться к деяниям, которые не признавались правонарушениями по законодательству на момент их совершения. Это конституционный принцип отсутствия обратной силы закона.

Этот подход должен находить полное применение и к рассматриваемому институту изъятия имущества ввиду не опровергнутого ответчиком подозрения в коррупционном нарушении. Данное изъятие не признаётся мерой ответственности, но оно фактически возлагает на ответчика неблагоприятные последствия, и значит, обратная сила правил, появившихся в отечественном законодательстве в 2012 году, не допустима.

Никакое имущество, приобретённое кем бы то ни было ранее 01.01.2012 года, не может быть изъято на основании пп. 8 п. 2 ст. 235 ГК. Если будет установлена вина лица в совершении преступления, за которое предусмотрена ответственность в форме конфискации, она и будет служить основанием для прекращения права собственности ответчика.

Разновидностью судебной ошибки по поводу действия закона во времени можно считать привязку к сохраняющемуся владению объектами, приобретёнными ответчиками ранее 2012 года.

К требованиям, установленным пп. 8 п. 2 ст. 235 ГК и реализуемым в форме иска, применяются сроки исковой давности, установленные ГК.

Наличие публично-правового интереса, лежащего в подоплёке таких требований, с одной стороны, не приводит к выведению данного требования, сформулированного в законе как гражданско-правовое, из-под действия общих правил ГК об исковой давности.

С другой стороны, этот публично-правовой интерес не тождественен нематериальным благам, как они понимаются в ст.150 ГК и следующих, поэтому недопустимы ссылки суда на неприменение правил об исковой давности ввиду ст. 208 ГК.

У Российской Федерации имеется право требования к лицу, подозреваемому в совершении коррупционного нарушения (не могущему подтвердить свои легальные доходы, сопоставимые по размерам с расходами). Это право может быть исполнено добровольно. Если оно не исполняется должником (подозреваемым), то возможна юрисдикционная форма защиты данного права в форме искового требования. Тем самым соблюдаются все формальные предпосылки для применения возражения ответчика по такому требованию о пропуске истцом срока исковой давности.